style="font-size:15px;"> – Непутевый, – прикрикнула она, грозно осмотрев.
– Это дерево меня чуть не придавило? Или?
– Непутевый, – повторила она, стиснув зубы.
Мы вновь направились по протоптанной тропе, которая как мне показалось, слегка освещена чем-то, хотя, мутное пятно луны еле видно.
– Через три минуты рассвет, – прошептала она.
– Засекала?
– Смотри на небо.
– Смотрю, – поднял я голову.
– Мрак посерел, но черные языки тьмы все еще цепляются за небосвод. Словно некто, невидимой рукой стягивает темное покрывало ночи, освобождая светлое взбитое одеяло с подушками. Рассвет старательно будит небеса. Сонные лучи ленно пытаются пробиться сквозь еще синеватый простор. Кончики елей самых высоких словно обволакиваются светлыми оттенками красок. Будто этот некто, опрокинул ведро краски. Птичьи трели пронзают слух с незамысловатым мотивом, который знали предки, увы, потомки вряд ли расслышат. Бусинки росы обсыпали листья и травы, и воздухом надышаться сможешь вряд ли. Ведь он так свеж и прозрачен, его хочется «пить».
Ей уникальным образом удалось описать то, что можно было увидеть только глазами и не суметь передать словами.
Мы вышли на место, чем-то похожее, на небольшую поляну, а неподалеку располагалось восхитительной красоты все еще затуманенное ущелье.
На полянке подсвеченной словно красным светом располагался дуб. Она подошла ближе, я следом, увидел костерок, обставленный в круг камнями, в центре были сложены просыревшие деревяшки. Она выхватила корзину из моей руки, поставила у костра. Скинула платок, достала глиняный горшок и высыпала угольки в круг, пришептывая:
– Угли из очага ведьмы из Воттоваара, – угольки затрещали и внезапно вспыхнул такой огонь, пламя которого было с нее ростом. Изгибы лица залились багряным. Очертания словно засияли, а в глазах засверкали искры. Она наклонилась к корзине и вытащила связки с травами, размотав, начала по одной скидывать в пламя пришептывая: полынь – горькая трава, шиповник – не быть потомству у врагов, осина – защити от врагов…
Пламя окрашивалось в разные оттенки от голубого до золотисто- красного.
– Мирт, – бросила она веточку в пламя, – отведи ее душу от любимого. Пламя словно почернело и тут же пожелтело. Она наклонилась и достала из кармана нож, протянула его к огню, – нож из обсидиана южных долин.
Словно прогрела лезвие в языках пламени и кинула взор на меня, резко повернув в сторону, подошла и схватила за предплечье.
– Кудддда… – на выдохе прошептал.
– Время пришло.
Остолбеневшими ногами последовал за ней, мы подошли впритык к пламени.
– На колени, – прикрикнула она. Я тут же опустился на землю, языки огня почти касались лица, обжигая. Она тут же поднесла нож к лицу.
– Неееееет, – крикнул я от испугу и зажмурился, только почувствовал жгучую боль и как по шее протекла
