боль, грусть
Ты узнаешь путь.
Ты узнаешь путь искупления.
Извращение. Извращение.
«Агата Кристи»
Плачет Белоснежка,
Стонет Белоснежка.
И, сама не замечая,
Странно улыбается себе…
То же
АГАТОМАНИЯ
Мы познакомились на пьяной тусовке у Ленина: познакомились почти случайно, но «только почти», и, наверное, именно из-за этого-то последнего мне потом часто казалось, что было в нашей встрече что-то странно-предопределенное, что-то почти магическое, впрочем, так часто бывает, когда по прошествии каких-то событий начинаешь накручивать и приписывать им то, чего и в помине не было.
Но, во всяком случае, точно скажу, что при первом обмене взглядами особого впечатления она на меня не произвела: обычная девица лет восемнадцати, что называется, видавшая разные виды, в меру красивая, в меру наглая, в меру выпившая (потом я узнал, что как раз это-то «в меру» было для тех ее времен фактором довольно-таки необычным), хотя и из наших, из неформалов то бишь, но вряд ли радикального толка (я сам, впрочем, экстремизмом не страдал); а, в общем, нельзя сказать, что бы она мне понравилась.
Однако, судя по тому, как равнодушно скользнула она мимо меня взглядом, я ее тоже не зацепил, да и действительно, с чего бы, в ролях Ален Делона никогда не подвизался, человек по натуре и так-то не слишком общительный, почему даже и среди столь близких мне по духу людей, что собирались у Ленина, увидеть меня можно было нечасто, а в тот вечер и вовсе был очень не в настроении. Она же была достаточно хороша, чтобы не нуждаться в случайных кавалерах, так что в этом плане я для нее интереса представлять не мог… Впрочем, вряд ли все же она приняла меня за совсем уж зеленого новичка: не знаю, не знаю. Скорее всего, ей было вообще все равно.
Вяло пожимая ладошкой протянутую мной руку, как было здесь принято, она скупо представилась:
– Нинель, можно Nett, – я назвал свое имя, и процедура знакомства на том завершилась.
По правде сказать, у Ленина я появился в тот день не просто так, я искал там Лерку, давнишнюю мою знакомую, с которой нас связывали постельно-приятельские отношения. Вообще-то это как раз та предыстория, которая последующих событий никак не касается, ну да ладно уж, черт с ним… Помнится, Лерка была еще тем кадром, и, несмотря на значительный срок нашего общения, ни о чем серьезном речи у нас никогда не заходило, ее вряд ли устроили бы моя привычка к одиночеству, напряженный график работы-учебы и длинная вереница хлопотливых родственников за спиной, в свою очередь, я никогда не смирился бы с ее истеричностью, непрекращающимся и бессмысленным враньем на каждом шагу и чисто бабской дуростью, но пока мы просто время от времени спали вместе, меня все это почти не касалось. Наверное, я вообще не желал тогда ничего «серьезного»… мне было тепло и уютно в том шелковом коконе, который я себе с таким трудом и тщанием сплел. И как раз сегодня я на Лерку был изрядно зол, она выкинула один из обычных своих фортелей – клятвенно пообещала прийти и не явилась, – а я, само собой, таких ее штук не любил.
Ей-богу,
