ближе к отмели, до тех пор, пока винт не коснулся дна. В носовой части пришлось освобождать якорный клюз от бетона и так же, шлюпкой, установить якорь как оттяжку впереди судна. Якорь должен был послужить и для удержания судна на ровном киле во время отлива и для того, чтобы в последующем стащить китобоец с мели.
До отлива мы не сидели без дела. Сварщик, в которого переквалифицировался один из механиков, заваривал пробоины в надстройках и бортах, а мы сбивали лёд, которым обросло наше судно.
– Как думаешь, получиться у старшого? – спрашивает меня Толян, который с трудом ворочает ломом на баке. Он явно ещё не здоров, но сидеть в тёплом кубрике отказался, говорит, что на воздухе ему легче. Во время той роковой волны, которая чуть не погубила нас и разбила плавучий якорь, он хоть и сильно ударился, но сознание потерял, наверное, от шока при перепаде температур, по крайней мере с головой у него всё в порядке, травм не обнаружено или просто мозгов у него нет, что скорее всего ближе к истине.
– А чего не получиться? Получится конечно. Другое дело, что всё это бесполезно, угля то всё равно нет. Починимся, а из залива выйти скорее всего не сможем. Разве что опять на шлюпках погребём. Или кита нужно ручного, который нас катать на себе будет в нужную нам сторону – отвечаю я, сбивая топором наледь с лееров.
– А что, китов можно приручить? – удивляется Толян.
– Конечно. Касатки вполне поддаться приручению, они тоже киты и они очень умные, причем несмотря на то, что нам говорит наш великий профессор морской биологии, на людей, специально не нападают, мозгов у них побольше, чем даже у нашего капитана, а про тебя я совсем молчу – усмехнулся я.
– Ты Витька хоть и нормальный мужик и меня от смерти спас, но базар фильтруй! Достал! Чего я тебе сделал, что ты меня всё время чипляешь?! – возмущается Толян, впрочем, без особого азарта.
– Расслабился ты Толян, а мне, заметь, никто жрать так и не носит, и портянки не стирает, несмотря на то, что я гарпунёр, так что терпи, мне скучно, а кроме тебя у меня подчинённых нету. Я блин самодур и тиран! Можешь пойти и настучать на меня начальству – смеюсь я, что-то после пережитой опасности и счастливого избавления от смерти меня прёт.
– Не буду я тебе жрать носить! – покраснел Ашуров и упрямо сжал губы.
– Это когда ты такой принципиальный стал? А чего с Питерсоном не возмущался? Получается я на тебя так положительно влияю? Эх! Ладно, так и быть, живи, поесть я могу и в столовой, там хоть поговорить есть с кем, а в каюте скучно. Мы же не буржуи какие – личных слуг иметь…
В положенное время случился прилив, и китобоец подтянули лебёдкой ещё ближе к берегу, на корме механики готовили всё необходимое для ремонта, а стармех зачем-то надраивал медный, водолазный шлем, с закручивающимися иллюминаторами. Завтра подъём в шесть утра и за работу.
После обеда, капитан распорядился сойти на берег мне, Бивневу, кочегарам и половине матросов, для
