потеряют! Меня будут искать? А мои люди? А проект? Я не желаю, чтобы усё пропало!
– Для этого мира ты уже не существуешь, – невозмутимо заметил Баюн. – Когда уйдём, твои люди тебя и не вспомнят, Марья.
Я застыла истуканом и впилась горящим от гнева взглядом на кота. Упёрла руки в бока и прошипела:
– И вот надо было такой засаде случиться!
– Во всех мирах жизнь не совершенна, мя-а-а-у-уррр, – философски заметил кот.
Я потёрла виски, а Баюн ударил по больному:
– Семьи у тебя нет. Мужа нет, детишек нет. Родителей тоже нет. Родные по душе столь далеки, что они и не родня тебе. Друзей верных и то нет. Марья, ты одинокая женщина. И нечего тебе в этом мире терять. Никто тебя здесь не держит.
Когда-то я искренне верила, что у меня будет тот единственный и неповторимый человек, рыцарь в сияющих доспехах, с которым я разделю жизнь, кому отдам своё сердце и душу. С ним мы пройдём через радости и печали, победы и поражения.
Суровая, жестокая реальность развеяла мои иллюзии. Рядом с сильной женщиной может в паре идти только более сильный партнёр, сильный духом и волей мужчина. А слабаков я никогда не выносила.
Жизнь одарила меня свободой и льдом одиночества.
Я стала жёсткой, властной, уверенной, ещё более сильной.
А ведь мне, как и любой женщине тоже хочется счастья – женского, уютного, доброго. Чтобы муж и дети, дом полная чаша, любовь и счастье вокруг нас.
Что ж, у меня другая выдалась судьба.
– Знаешь, бессовестно с твоей стороны говорить о моём одиночестве, – проворчала я беззлобно, потом вздохнула и опустилась на стул. Подпёрла подбородок и спросила кота: – Ну? И что я там делать буду? Я не маг. И я о твоём мире не знаю ничего.
Баюн взбодрился и произнёс:
– Я тебя всему научу. Всё-у расскажу. Только пойдём скорее, Марья. Прими свою судьбу.
– Ла-а-адно, уболтал, языкастый. Раз никто меня здесь не любит и мир меня это не хочет, то так и быть, стану я Хозяйкой.
И в тот же миг, кот Баюн страшно встопорщил чёрную шерсть, глаза его засияли, запылали, он издал истошный вопль, то ли ярости, то ли радости. Взлетел он в воздух, растопырив все четыре лапы и выпустив длинные когти.
Я от неожиданности чуть со стула не рухнула, а потому что всё вдруг завертелось, закрутилось, разбилось, как будто наизнанку вывернулось. Перед глазами всё расплылось, вспыхнуло каким-то невозможно белым светом. Я заслезившиеся глаза зажмурила, чтобы не ослепнуть.
Открыла рот, чтобы обложить матом кота. Мог бы предупредить, зараза, что будут американские горки, мать их за ногу! Но изо рта не вырвалось ни звука. Я будто голоса лишилась. А всё из-за налетевшего, закрутившего меня урагана.
И я полетела куда-то кувырком.
Глаза не открыть – больно от света.
Заорать никак – ветер в харю, я… лечу. И лечу, размахивая руками, как двукрылая бракованная мельница!
Ветер раздувал мне щёки.
А
