необычный ребенок. Сядь лучше на этот стул, Марилла, – он удобнее. А тот я держу для наемных рабочих. Странная девочка, но есть в ней что-то притягательное. Теперь меня не удивляет, что вы с Мэтью решили ее оставить. Я не осуждаю вас. Она может вырасти хорошей девочкой. Конечно, выражается она довольно странно… немного возбужденно, что ли, но это пройдет – теперь она будет жить среди воспитанных людей. Еще эта вспыльчивость… Утешает то, что вспыльчивые люди быстро остывают и не бывают хитрыми или коварными. Храни Господь от хитрых детей. Так что, Марилла, девочка мне скорее понравилась.
Когда Марилла собралась домой, Энн вышла из ароматных сумерек сада с букетом белых нарциссов в руках.
– Я хорошо извинилась, правда? – гордо сообщила она. – Я решила, раз уж на то пошло, сделаю это по высшему классу.
– Да, ты все сделала правильно, – ответила Марилла.
Она сердилась на себя за то, что при воспоминании об этом извинении ей хотелось рассмеяться. Казалось, следовало бы отругать Энн за хитрость, но это будет смешно выглядеть! Марилла успокоила свою совесть тем, что строго сказала:
– Надеюсь, тебе больше не придется прибегать к извинениям. Надо учиться контролировать себя, Энн.
– Это было бы нетрудно, если б люди не обсуждали мою внешность, – сказала Энн со вздохом. – Остальное меня не так беспокоит, но от разговоров о цвете моих волос я просто устала и сразу начинаю кипятиться. Как вы думаете, со временем мои волосы действительно станут красивого каштанового цвета?
– Ты слишком много внимания уделяешь своей внешности, Энн. Боюсь, ты очень тщеславная девочка.
– Как я могу быть тщеславной, зная, что я некрасивая? – запротестовала Энн. – Я люблю все красивое, поэтому ненавижу смотреться в зеркало и видеть уродливое отражение. Мне становится очень грустно – так всегда бывает, когда я смотрю на безобразную вещь. Ее всегда жалко.
– Тот хорош, кто для дела гож, – процитировала Марилла пословицу.
– Мне такое уже говорили, но у меня есть некоторые сомнения, – скептически заметила Энн, нюхая нарциссы. – Как сладко пахнут эти цветы! Как мило, что миссис Линд разрешила их собрать. У меня не осталось к миссис Линд никаких недобрых чувств. Когда тебя прощают, на душе становится легко, не так ли? Как ярко сегодня светят звезды! Если представить, что на звездах живут люди, какую вы выберете? Я – вон ту, яркую и большую, прямо над темным холмом.
– Энн, помолчи, – попросила Марилла, уставшая следить за скачками мыслей Энн.
Девочка замолчала и хранила молчание, пока они не свернули на тропу, ведущую к дому. Их лица обвевал легкий ветерок, напоенный пряным ароматом мокрых от росы папоротников. Вдали в сумраке деревьев весело светилось окно кухни в Зеленых Крышах. Энн вдруг прижалась к Марилле, и ее ручонка скользнула в жесткую ладонь женщины.
– Как приятно знать, что ты возвращаешься в свой дом, – сказала она. – Я уже полюбила Зеленые Крыши, полюбила
