они успокоились, хотя покрылись испариной и продолжали дрожать, словно не могли опомниться от страха. Потом далеко в горах по обе стороны от нас раздался еще более громкий и пронзительный вой – теперь уже волчий, он подействовал и на лошадей, и на меня: я был готов выпрыгнуть из коляски и бежать куда глаза глядят, а лошади взвились на дыбы и, как обезумевшие, рванулись вперед, вознице пришлось пустить в ход всю свою недюжинную силу, чтобы сдержать их.
Однако через несколько минут вой уже не казался таким пугающим, да и лошади настолько успокоились, что возница смог сойти с коляски и встать перед ними. Он оглаживал их, успокаивал, шептал им что-то на ухо – я слышал, так обычно поступают объездчики лошадей; эффект был поразительный – обласканные им лошади присмирели, хотя и продолжали дрожать. Возница вернулся на ко́злы, тронул поводья, и мы помчались вперед. На этот раз, заехав глубоко в ущелье, он вдруг свернул на узкую дорогу, резко уходившую вправо.
Вскоре мы въехали в чащу: деревья нависали над дорогой, образуя арки, – мы оказались в своеобразном туннеле; а затем с двух сторон нас обступили хмурые утесы. Хотя мы были как в укрытии, до нас доносился шум разгулявшегося ветра, со стоном и свистом проносившегося по утесам, ломавшего ветви деревьев. Становилось холоднее; наконец пошел мелкий, словно крупа, снег, покрывший нас и все вокруг белым одеялом. Сильный ветер еще доносил до нас вой собак, по мере нашего удаления он становился слабее. Зато волки выли еще ближе; они, казалось, окружали нас. Мне стало страшно, и лошади как будто бы разделяли мой испуг. Возница же не выказывал никакой тревоги – знай себе поглядывал по сторонам, а я ничего не различал в темноте.
Вдруг слева мне привиделся слабо мерцающий голубой огонек. В тот же миг его заметил и возница – он сразу остановил лошадей и, спрыгнув на землю, исчез во тьме. Я не знал, что делать, тем более что вой волков приблизился; но, пока я недоумевал, мой провожатый вернулся и, не говоря ни слова, сел на свое место, и мы поехали дальше. Я, должно быть, задремал, и мне все время снился этот эпизод: он повторялся многократно. И теперь, когда я вспоминаю нашу поездку, она кажется мне чудовищным кошмаром. Как-то раз голубой огонек возник так близко к дороге, что я смог в кромешной тьме, окутывавшей нас, разглядеть, что делал возница. Он быстро подошел к тому месту, где появился огонь – видимо, очень слабый, потому что почти не освещал ничего вокруг, – и, собрав несколько камней, что-то соорудил из них. Другой раз наблюдался странный оптический эффект: возница, оказавшись между мной и огнем, не загородил его собой: я все так же, как бы сквозь него, видел призрачный голубой свет. Удивлению моему не было предела, но длилось это всего миг, и я решил, что тут какой-то обман зрения, вызванный напряженным всматриванием в темноту. Потом голубые огни на время исчезли; мы быстро ехали сквозь тьму под аккомпанемент воя волков, которые как будто преследовали нас.
Однажды кучер довольно далеко отошел от коляски, и в его отсутствие лошади начали дрожать сильнее прежнего,
