вдохновлять на длительные самопожертвования широкие народные массы Российской империи.
В 1916 г. после поражений на польской территории Россия отважилась пообещать Польше на войне статус автономного в составе империи Царства Польского, но это не могло обмануть поляков. Об Украине ни один российский политик и слышать не хотел.
Реальные цели войны были целями российского империализма, черносотенного или либерального, одинаково компрометирующего для либеральных демократий Запада.
Англия давно работала над тем, чтобы оторвать от Турции арабский мир. В арабской политической жизни большую роль играл знаменитый полковник Лоуренс, которому, в конечном итоге, удалось противопоставить туркам только вольнолюбивых воинственных конников Йемена. Как пишет Ллойд-Джордж, остальные арабы сделали свой взнос в войну дезертирством и массовой сдачей в плен. И это тоже было учтено. Интересно то, что все либеральные политики высчитывали, какие решения территориальных проблем будут лучше всего отвечать жертвам, понесенным участниками войны. Не забыли Англия и Франция также и себя. В «соглашении Сайкс – Пико» был предусмотрен раздел между ними арабского Востока на сферы влияния.
Колониальные территории не играли такой роли в послевоенных планах больших государств, как это изображали потом противники войны. Но когда большевики опубликовали тайные договоры, дипломатия Антанты выглядела отвратительно. Вся высокая идеология войны и победы, все патриотические чувства, которые вдохновляли защитников своих отечеств в первые месяцы войны, были безнадежно скомпрометированы.
Особенно показательной была позиция левоцентристского руководства Франции и в первую очередь самого Клемансо, который стал ее национальным лидером. Того Клемансо, который, вдохновленный идеей равенства и справедливости, начал почти безнадежную войну за Дрейфуса – и выиграл, но выиграл не ее, а другую войну, войну простонародной Франции против аристократов, попов и генералов. Теперь он возглавлял войну Франции против немецкого милитаризма, который заграбастал земли его родины и растоптал право и справедливость, – но выиграл войну за возрождение национального величия великого французского государства, против немцев как нации, поставив Германию на колени и заставив ее дорого заплатить за жертвы, принесенные на алтарь победы французской нацией. Клемансо разочаровался не в немцах, а во французах и людях вообще; после дела Дрейфуса он уже мыслил абстрактными категориями нации и государства.
В последние годы Первой мировой войны и в первый послевоенный год происходил «перевод» неформального диалога наций-обществ на рационализируемый правовой язык диалога наций-государств. Дела жертвенные и глубоко духовные стали делами «национальных интересов» наций-государств, предметом расчета и торга. Европейская дипломатия превратилась в нечто среднее между международной научной конференцией историков, географов и экономистов – и огромной
