то должны во мне узнать самого себя.
Тут я взглянул на незнакомца пристальнее, и внезапно холодный пот облил меня с ног до головы… Я удостоверился, что он в самом деле совершенно похож был на меня. Не знаю, почему это мне показалось страшным, и (признаюсь теперь чистосердечно) я несколько дрожащим голосом сказал:
– Подлинно, милостивый государь! Теперь я вижу, чего не заметил сначала… Я близорук; но скажите, пожалуйста, скажите, кто вы таковы?
– Не кто другой, – отвечал незнакомец, – как вы сами. Да! – продолжал он, увидя мое смущение, – я говорю точную правду. Вы, верно, слыхали, что иногда человеку является собственный его образ? Я, милостивый государь, не кто иной, как образ ваш, явившийся вам.
– Батюшки! – вскричал я вне себя. – О государь мой! Сколько ни было для меня приятно вас видеть, но теперь!.. Говорят, что такие явления случаются перед смертию… Неужто и вы, мой милостивец?..
– Стыдитесь, – сказал незнакомец, стыдитесь таких вздорных предрассудков – и успокойтесь. Клянусь честию, что приход мой не предвещает вам никакого несчастия; я пришел усладить по мере возможности уединение ваше, и если старания мои не совсем будут безуспешны, то сочту себя счастливым.
Слова незнакомца, уверительным голосом произнесенные, совершенно меня успокоили; я ему поверил, и в самом деле он не обманул меня. Теперь минуло уж десять лет после первого свидания нашего, и я не только жив и здоров, но, говорят, даже приметно потолстел с того времени.
Пришед в себя от объявшего меня страха, я вспомнил, что не исполнил первого долга гостеприимства в отношении к почтенному гостю моему, и потому, взяв его за руку, просил сесть.
– Прошу со мною не церемониться, – сказал мой гость, – если вам не противно мое присутствие, то докажите это, обходясь со мною, как с давнишним и искренним другом вашим.
– Охотно, – отвечал я, – будем друзьями. Вы из обращения моего увидите, сколь лестно для меня знакомство ваше. Но позвольте спросить, как мне называть вас? Вы сами знаете, что без имени знакомство не знакомство; по крайней мере для меня как-то неловко иметь короткое обращение с человеком, которого имя мне неизвестно.
– Я уже говорил вам, что особенного имени у меня нет. Существа моего рода едва ли имеют даже название на русском языке, и потому я действительно затрудняюсь ответить на вопрос ваш. В Германии, где подобные явления чаще случаются, нашу братию называют Doppelgänger. Можно бы было, конечно, это слово принять в наш язык, и оно не менее других было бы кстати; но так как у нас иностранных слов, говорят, уже слишком много, то я осмелюсь предложить называть меня Двойником. Что вы на это скажете, почтенный друг мой?
– Согласен, господин Двойник! Для меня все равно; впредь, если позволите, иначе вас называть не буду.
После того мы, сев друг подле друга, наслаждались приятною беседою. На вопрос: от чего происходит несправедливое мнение, будто явление двойника предвещает смерть того, кому он явится,
