океан вершин, уплывающий от тебя в ночь на перевале. Голос гор обращен даже не к твоей голове, а к душе, к сердцу. И не зря говорят, что об этом не рассказать, что это можно только пережить самому, прикоснувшись к тайне, имя которой Горы. И когда-нибудь снова вернуться сюда, в Приэльбрусье.
Уникальная территория. Город Калуга
Николай Лукьянов
Так вот течет, проходит все. Часы, любовь, весна, малая жизнь малых людей, и незаметно, но неудержимо тает снег, вздувается река, трещит три дня, и губернатор едет уже на пролетке, и ципулинские пароходы совершают первый рейс в Серпухов мимо рыже-зеленеющих холмов Оки, и городской сад нежно одевается апрельской зеленью, с площадки его видно зеркало Оки, бор, Ромодановское и зеленый пух уходящего в гору большака на Перемышль. Россия вновь, всегда Россия!
Берег Вселенной
Вот такая панорама, географические детали которой и сегодня можно увидеть со смотровой площадки городского сада в Калуге, ровно сто лет назад запечатлелась в памяти семнадцатилетнего выпускника калужского реального училища, начинающего литератора. «Содержание творчества Зайцева – человеческая душа как часть космоса и его отражение», – четко сформулировал годы спустя автор посвященного писателю очерка в энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона… История русского космизма еще только начиналась.
Процитированные в эпиграфе строки были написаны Борисом Константиновичем Зайцевым в 1927 году в парижской эмиграции. Знал ли маститый «лирик Космоса» о том, какое развитие получил к тому времени диалог человека и Вселенной в городе его юности? Вполне возможно. Знаменитая ныне книга Александра Чижевского «Физические факторы исторического процесса» в начале 1924 года, через считанные месяцы после ее публикации в Калуге, стала темой обзорной статьи в одной из популярных французских газет. Современные исследователи упоминают в этой связи об «эффекте разорвавшейся бомбы». Сенсационная монография была доставлена западным ученым в одном почтовом отправлении с трудом К. Э. Циолковского «Ракета в космическое пространство», снабженным предисловием того же Чижевского. Это значит, что мир, или, точнее, все, кому была небезразлична волновавшая в 20-е годы достаточно многих «вселенская» тематика, одновременно узнал о молодом основоположнике гелиобиологии, старшем друге Зайцева, и о провинциальном городе, где они оба работали.
С некоторой долей условности зайцевский автобиографический рассказ можно считать художественным исследованием о Калуге рубежа веков. В это время Циолковский был уже на пути всеобщего признания, ждать которого, тем не менее, нужно было еще четверть столетия. Один из персонажей рассказа – учитель математики Александр Георгиевич, отвергающий теорию Коперника, – очень напоминает прославленного «калужского мечтателя», который действительно некоторое время преподавал в реальном училище в те годы, когда там обучался будущий прозаик-импрессионист. И в то же время этот шаржированный
