мы, истинные патрицианки, всегда и везде стояли под знаменами Империи.
25 марта 1953 года, 19:45. Москва, ближняя дача в Кунцево
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
И вот я снова в том кабинете, где мы когда-то нашли умирающего товарища Сталина. Только на этот раз Хозяин бодр, полон сил и оптимизма. А как же иначе – ведь теперь он видит людей из своего окружения насквозь и знает, на кого можно положиться, а кто уже мысленно предал товарища Сталина, и теперь только и ждет момента, когда тот помрет. За последние три недели состав областных первых секретарей сменился на две трети, республиканских – на три четверти, а совет министров обновился больше чем наполовину. И большинство из отставленных функционеров ожидало не увольнение без мундира и пенсии, и даже не отправка на нары Гулага, а падение во Тьму Внешнюю, где уже вовсю скрежещет зубами злой клоун Никита Кукурузник.
И не было мне жалко среди них никого, одного лишь Лаврентия я отмолил у разгневанного Отца Народов, сказав, что менеджерами такого класса не разбрасываются. Тогда самый старший товарищ Сталин посмотрел на меня Истинным Взглядом и сказал, что этот Иуда продал его, продаст и меня. А «Иуда» стоял тут же, ни жив ни мертв, и слушал, как решается не чья-то, а его собственная судьба. Непривычное ощущение для бывшего генерального комиссара госбезопасности. Я подождал, пока его помотает на эмоциональных волнах от надежды к отчаянию и обратно, после чего ответил, что меня предать ему будет невозможно. Есть у меня методы и против людей с пониженной моральной ответственностью, для которых невозможно принесение страшной встречной клятвы. Магическая печать типа «хаос-порядок», скрепляющая заклинание перманентной регенерации, при своем разрушении в случае измены способна выделить от пятидесяти грамм в тротиловом эквиваленте, как у гранаты Ф1, до пятидесяти мегатонн, что соответствует самым мощным термоядерным боеприпасам. Наверное, есть где-нибудь в Мироздании культуры, у которых считается этичным без объявления войны заслать во вражеский город диверсанта, инициированного такой печатью, а потом подорвать ее в самый неожиданный момент. Врагам тогда выйдет внезапный разгром, а смертнику, если он в то верит, полет в рай прямо к гуриям. Чик – и уже в объятиях у красавиц.
Немного помолчав, советский вождь сказал, что он не приемлет такие методы ни в каком смысле, хотя лично я могу поступать с Лаврентием так, как мне будет угодно. На этой ноте разговор был закончен, и лучший менеджер всех времен и народов поступил в мое безраздельное распоряжение, с одним лишь условием, что он никогда не сможет вернуться в родной мир. А если вернется, то сам будет виноват в своих несчастьях – здесь его больше знать не желают. И все, больше никого из попавших в жернова местных коммунистических функционеров спасать от мазка зеленкой на лоб я не стал. Ни Микоян, ни Каганович, ни Булганин с Маленковым мне интересны не были, как и Ворошилов. За Буденного
