вой и без того короткий халатик.
– Согласна, думать не всем дано, – пробормотала я, отступая к двери.
Мой каблук зацепился за что-то мягкое. Кружевные стринги Лизочки. Далеко же они залетели… Я брезгливо сбросила их с каблука и уже в два шага оказалась за дверью.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Спокойствие, только спокойствие. Я шла по коридору не спеша, делая вид, что ничего такого в моей жизни не стряслось. У нас в институте сплетни разносятся мгновенно, и мне бы не хотелось стать их объектом. Во всяком случае, так быстро.
Наконец мой кабинет. Я захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной. Зажмурилась, прогоняя видение стонущей на лабораторном столе Лизочки и пыхтящего над ней Арсения. Вот черт. Черт. Черт. Черт! Мне только что изменили. Еще и так банально. Я прикрыла рот, сдерживая истерический смешок. Было ли мне больно? Я не понимала. Чувствовала лишь странное опустошение.
Но валерьяночки все же не мешало бы выпить. Как говорила моя бабушка: «В любой непонятной ситуации вначале хлопни валерьянки!»
Я только занялась поисками аптечки в своем столе, как в кабинет ворвался Арсений. Он был все таким же пунцовым и нервным.
Неужели пришел просить прощения? Ошиблась. Вместо прощения этот изменщик направил на меня указательный палец и выкрикнул:
– Только не смей меня обвинять, ясно?
От неожиданности я осела в свое рабочее кресло и ошарашенно уставилась на него.
– И вообще, ты сама во всем виновата! – продолжал нападать Арсений. – Ты мало мне уделяешь внимания! А я мужчина! Мужчина ведь?
– Мужчина, – с этим трудно было не согласиться. Все первичные и вторичные признаки налицо.
– И мне нужна… женская ласка. Огонь. Страсть! – на «страсти» он поперхнулся и закашлял.
– И все это ты нашел в Елизавете, страстный ты наш? – холодно уточнила я.
– Да! – его голос взлетел вверх.
– Что ж, могу за тебя только порадоваться, – кивнула я.
– Она не ты.
– Я уже поняла.
– Она трепетная лань.
– Как поэтично.
– И она не фригидна.
– О, – только и смогла выдохнуть я. А вот это уже был запрещенный прием.
Арсений приблизился ко мне и прошептал явно с садистским удовольствием:
– Думаешь, я не замечал, что ты притворяешься и симулируешь?
Ему удалось зацепить меня, и он ликовал.
– Вон, – тихо проговорила я. А когда он не сдвинулся с места, крикнула ему прямо в лицо со всей яростью, на какую была способна: – Вон!!!
Тогда он отпрыгнул как ошпаренный, попятился к двери.
– Вон! – Я запустила в него степлером. Тот удачно ударил его по лбу. Хоть какое-то удовлетворение.
– Сумасшедшая, – зашипел Арсений, потирая голову, и уже пулей выскочил за дверь. Вдогонку ему полетел дырокол, но, увы, так и не достиг цели.
Я перевела дыхание. Меня очень трудно вывести из себя. Практически невозможно. Но Арсению Косякову это удалось. Гад!
Так, где моя валерьяночка?
Я вернулась к поискам таблеток, а когда нашла, закинула в рот сразу три штуки. Потом подумала и для надежности добавила еще одну.
Я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Но меня отвлекло шуршание в углу. Шуша! Белая мышка, которую я отвоевала у лаборатории и забрала себе. Необходимость испытывать лекарственные препараты на животных было моей болью, хотя я и понимала, что временами это – неизбежное зло. Но в своих научных изысканиях по аллергологии пыталась обходить такие опыты всеми возможными способами.
– Ты проголодалась, да? – Я взяла клетку с мышкой и перенесла на свой стол. – Сейчас покормлю.
Я насыпала ей корма и некоторое время наблюдала, как она забавно его грызет.
– Лана? – В дверь заглянула Наташа из бухгалтерии. – Не идешь домой?
Мы жили в одном районе, поэтому часто ездили с работы вместе.
– Нет, я еще поработаю, – отозвалась я, глянув на часы. Шесть вечера. Всего шесть вечера.
– Как знаешь. – Наташа исчезла, а я повернулась к ноутбуку.
Надо и правда еще немного поработать. Это лучшее средство от хандры.
Я открыла знакомые файлы и углубилась в их чтение.
Через какое-то время меня начало тянуть в сон. Похоже, с валерьянкой я все-таки переборщила. Перед глазами все стало расплываться,
