дыханию за спиной он понял, что Ольга заплакала. Беззвучно и безслезно.
Однако, она касается его нежной, эфемерной, нет – не ладонью – дланью!
Сережин взгляд, подражая замедленной съемке, заскользил вверх и еще не видя её, по сладостной дрожи, пробежавшей от головы до пят, он все понял.
Она стояла над ним. Одна бретелька соскользнула с плеча и отвалившаяся капсула лифа обнажила смуглую грудь. Египтянка толкнула Сергееву руку и замедленно развернула к Ольге, лежавшей на спине и, в упоении беззвучного плача, закрывшей лицо ладонями.
Немея от счастья, он упорно развернулся, но ее уже не было. Он опять повернулся и ему почудилось что незнакомка истаяла под жениным халатом. Сергей рывком, так что отлетели пуговицы, раздернул его и, не обращая внимания на Ольгин восклик, впился глазами в обнаженное тело. Низко склонясь, он всматривался в плечи, грудь, потом опустился и обследовал купол живота и вокруг пупа, сдернул трусики и откинул ладонь, пытавшуюся прикрыть женский лес. Раздвигая джунгли, искал и там.
– Что ты делаешь? – простонала Ольга. – Мне стыдно!
Сергей так по удавьи взглянул на нее, что жена онемела. Он остановил колени, пытавшиеся сомкнуться и сказал, – Но где же?
Его взгляд упал на ступни жены – они затуманились, ногти налились кровавым перламутром. Он завибрировал всем телом и на месте Ольги увидел то что искал – ослепительную химеру в короткой обертке блестящего платья.
Египтянка подняла ногу и ступней уперлась в его лицо, пальцем начертала на лбу таинственный узор. Сергей отвел ногу и, клонясь все ниже и ниже, ухнул в яму нарастающего счастья.
И тетива наслаждения лопнула!
… – Какой ты ненасытный! Хватит – я устала!.. Прошу!..
Он очнулся на Ольге, мокрый теплой липкой влагой. Он с недоумением смотрел на завиток, потной спиралью прилепившейся к когда-то любимой щеке, на чужие испуганные глаза. Гримаса отвращения скривила его лицо,
– Что ты здесь делаешь? – сказал он и перевернулся на спину. Ольга приподнялась на локтях. Губы ее дрожали, – Я твоя жена, Сережа!
– Жену хотят! – отрубил он равнодушно. – Я тебя больше не хочу!
…Саднящая забота тоски сморщила Сергеево лицо и вытолкнула из постели. Жены не было, но это никак не тронуло его. Между штор пробивался утренний луч, пропитанный желтым ядом тоски. Сергей протянул ладонь и поймал солнечную нашлепку. Он убедился, что это – яд.
Без неё все – яд!
Он наскоро оделся, не умываясь, не чесанный, и не бритый, пошел вон из квартиры.
На улице яд разнообразно мимикрировал – то сверкал в зеркальных витринах магазинов, то стекал с завитушек чугунных оград, то заливал отравленными узорами асфальт. Отрава, испаряясь, попадала в кровь и оттуда передавалась слюне: во рту было так, словно он сжевал клок жженой
