в свое время, Богу ведомое, тому, кто начинает телесным деланием, – придет и к душевному, кто начинает внешним – тот придет к внутреннему, кто смиренно стучится сей устной, телесной молитвой, тому отверзется дверь и к молитве внимательной, умной и сердечной». Тот, кто телесно исполняет заповеди придет в свое время и к благодатному смирению.
«Ибо телесное делание, – говорит св. Исаак Сирский, – предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не имеет телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому, что последнее рождается от первого, как колос из пшеничного зерна».
И, переступив порог телесного, он сможет войти в тонкие сокровенности «умного жития». Входить в это «умное житие» следует внешним устным призыванием Имени Божия, телесным исполнением заповедей при смиренном сознании своего недостоинства, при сознании всегдашнего Его присутствия и прошения у Бога милости своему окаянству для здешней и будущей жизни.
Хотя ум при этом и разносится, но и сим не нужно возмущаться и скорбеть, т. к. это есть грешная принадлежность каждого из нас. Чтобы удержать ум от кружения – есть дело Божие и это дается на высшей ступени умного делания.
Именно – когда молитва станет внимательной, а ум начнет вниманием привлекать сердце к соучастию в молитве. А сердце открывается для молитвы перстом Божиим, но не механическими пособиями – открывается по очищении себя от страстей и по многим упражнениям в молитве устной и внимательной, когда благоволит о сем Сам Подвигоположник наш – Господь Иисус Христос.
Занятие молитвою Иисусовой и вообще молитвой покаяния есть дело великое и превожделенное, достойное похвалы и привлекает на нас взоры, Милость и Любовь Сына Божия, потому, что являя ею свое доброе произволение, мы приносим Богу то, что имеем.
Конечно, хотелось бы нам молиться пламенным сердцем и чистым умом – но когда не можем, то приносим жертву Богу, какая нам возможна. Как оная евангельская бедная вдовица, то есть наша душа, приносит то, что имеет: свои две лепты – уста и язык – приносит их в сокровищницу Божию. Это относится и к чувствам христианина: он может отдать только то, что получил, а воображением христианин не может вообразить никакие благодатные чувства, в том числе и умиление.
А когда станет богаче, принесет и золото: ум и сердце. Тогда начнет молиться не только устами и языком, но и умом и сердцем. И всячески есть надежда несомненная, что Милосердный Господь за нашу добрую волю даст нам со временем вкусить и сей высшей молитвы – умной и сердечной, непосредственно соединяющей нас с Богом. А не будь этой начальной, устной слабой, несовершенной, не будет и последней – внутренней: умной и сердечной – высшей и совершенной.
Перед Богом велико и то, если мы приносим Ему, что имеем. Наше приношение Бог оценивает нашим усердием, а не богатством дара. Не приносящий Богу в жертву с усердием своих двух лепт, какие имеет, не принесет и того, что думает иметь.
