ещё немного, и я встала на колени перед запертыми дверцами.
Мой мозг работал со скоростью миллион километров в час. Предположим, тигриный ключ подойдёт к зелёной дверце, тогда птичий ключ – к коричневой или синей. Мне понадобится всего одна попытка, чтобы это выяснить. Две попытки и ещё одна – итого три.
Потолок практически придавил меня к полу, я сжалась, прикрывая руками голову. Но теперь я знала решение! У меня осталась всего одна дверь и один ключ – всё было очевидно. К последней двери подойдёт ключ с ящеркой, и никакие попытки больше не понадобятся.
– Три попытки! – закричала я комнате. – Мне понадобится не больше трёх попыток, чтобы понять, какой из трёх ключей подходит к какой из трёх дверей!
– Не бубните себе под нос, юная особа, – произнёс бестелесный голос неизвестно откуда. – Говорите ясно и чётко в виктролу, если хотите избежать неминуемой смерти.
– Во что? – заорала я.
Какая ещё виктрола? Потолок опустился так низко, что я могла ползать только на четвереньках, как младенец. Ещё немного, и я приклеюсь к полу, как нить историй.
Я в отчаянии оглядела комнату – и просияла. Проигрыватель, изображённый на третьей дверце между танцующими павлинами, вроде как стал выпуклым и трёхмерным. Ну конечно! Такой старинный проигрыватель с ручкой называется виктролой!
Я почти на животе подползла к зелёной двери и закричала в виктролу изо всех сил:
– Три попытки! Мне нужны три попытки, чтобы выяснить, какой ключ подходит к какой двери!
С жутким грохотом и скрипом потолок замер, а потом просто растаял в воздухе, открыв взгляду бесконечный туннель. Я облегчённо выдохнула. Угадала! И меня не расплющило, как блин. Внезапно прямо у меня на глазах три двери слились в одну, а ключи снова стали тигром, птицей и ящерицей, только такими же маленькими, как я.
– Молодец, принцесса, – сказал Банти. – Это научное достижение.
– Честно говоря, я не верил, что ты разгадаешь загадку, – сказал Туни. – Думал, все, конец.
– Я тоже так подумала в какой-то момент, – сухо ответила я.
Но жёлтая птичка уже вспорхнула к дверце и ухватилась клювом за ручку. Дверца легко отворилась. С той стороны звенела тьма, полная обещаний.
Тиктики Первый стрельнул языком и мигнул круглыми глазами.
Я посадила птицу и ящерицу себе на плечи. Банти прилёг, и я села на его мускулистую полосатую спину.
– «Пойдём же, ты и я, когда вечерняя заря распластана на небе, как пациент в наркозе на столе…»[9] – глубоким музыкальным голосом произнёс Банти.
– Эм, а можно мы пойдём, как ходят люди без наркоза? – спросила я, ёжась от одной мысли о пациенте на столе.
– Само собой разумеется, – рассмеялся Банти. – Сваливаем!
– В Нью-Джерси! – крикнула я, вскидывая кулак.
– В Нью-Джерси! –
