офицеров было время, чтобы поучить новобранцев. Люди его выходили на позицию стрельбы по двадцать человек, а не всем скопом, как это было принято. Они старались стрелять линиями. Солдаты слушали команды, целились и стреляли, когда Вилли кричал «Огонь». Резко фыркая, аркебузы выбрасывали короткие быстрые струи огня и большие белые клубы дыма. Отстрелявшиеся тут же уходили назад, а их место занимали новые стрелки.
Аркебуза… Да, это совсем не мушкет.
Залп! И из строя врага вышел один человек. Враги наклоняются из ровного ряда, смотрят друг на друга, проверяют, многие ли побиты. Нет, немногие. Стоят дальше. Еще залп. Еще один горец хватается за руку и, отдав ближайшему товарищу пику, начинает пробираться сквозь ряды назад, в тыл. И только с третьего залпа был первый убитый. Невысокий, но коренастый мощный горец плашмя рухнул вперед, а его алебарда звякнула о мостовую.
Три залпа, шесть десятков человек выстрелили – два раненых и один убитый, ну, может, три раненых. И это при том, что люди Вилли стреляли с пятидесяти шагов. Арбалетчиков нет, никто им не мешал. Да, все-таки аркебузы – это и близко не мушкеты. Стреляй его люди из мушкетов, так пятерых или шестерых горцев товарищи уносили бы уже мертвыми, а еще десяток или дюжина уползали бы сами.
Но генерала удивило кое-что в поведении горцев. Славящиеся своим напором, неотразимым ударом великолепных монолитных баталий, горцы терпеливо стояли под огнем и смотрели, как на линию огня выходит четвертая двадцатка людей капитана Вилли. Справа стояли сплошные бревенчатые стены больших амбаров, слева – крепкие заборы. Их баталия перекрывала всю дорогу, ни справа, ни слева их не обойти.
– Отчего же они не атакуют? – сам у себя тихо спросил генерал, он-то на их месте обязательно пошел бы вперед.
Тут за спинами горцев появился всадник и принялся распоряжаться – не иначе как офицер. Хотя офицеры горцев обычно руководят боем пешие, а этот на коне. Мало того, он еще и со щитом. Волков знал, что этот небольшой щит из железа не берут аркебузные пули, даже пущенные в упор.
Вилли вывел на позицию огня четвертую двадцатку стрелков. Солдаты выстрелили. Офицер поднял свой щит к лицу, закрылся – мало ли… Резкие хлопки, пламя, облака дыма и… И ничего, ни один из врагов не упал и не покинул строй. Горцы, кажется, уже смеялись. Волков поморщился, словно у него резко заболела нога, хотя болела она уже час. Посмотрел через дым на смеющихся врагов и вдруг понял, почему эти свирепые воины не идут в атаку. Да эти ублюдки ждут.
– Чего? – снова спросил себя генерал. – Чего они ждут?
– Что, кавалер? – не расслышал Максимилиан.
Волков отмахнулся. Он лихорадочно думал, чего может ждать враг. Ответов было несколько: подмоги, или пока еще один отряд, пройдя по городу, не выйдет кавалеру в тыл, или пока на крышах ближайших амбаров не появятся арбалетчики. От этих догадок ему стало не по себе. Все ясно как день: никак нельзя терять время, никак!
– Вилли! Вилли! – заорал генерал. – Отводите своих людей!
– Еще один залп! – отозвался капитан. – Они уже снаряжены.
Волков
