в пакете и достала ароматный хлеб, уже успевший остыть.
– Да где уж те камни, – беззлобно отмахнулся Пёс, вскинул голову, глядя на переплетение ветвей аллеи.
– Ух ты, конфетки, мррр… так, а это… фу, ну кто такое пьёт! А нет, это вроде неплохое… О! – она достала со дна несколько мандаринов и покатала между ладонями золотые шарики.
– Ага, – усмехнулся Пёс. – С некоторых пор у них без этого не обходится ни один праздник.
– Хотя, казалось бы, совсееем не из наших с тобой краёв, – хмыкнула Кошка, отложила мандарины и надкусила хлеб. – Мои люди когда-то пекли больше ста видов хлебов, – протянула она, мечтательно жмурясь. – Для празднеств и погребений, к столу или на торг, самых разных форм и размеров. Ах, какие они устраивали праздники! Что за веселье – звон музыки над водой, весёлые песни… ну вот почти как эти, – она кивнула в сторону площади и надкусила ещё.
Кошка когда-то тоже была Городом – из тех древних, исчезнувших. Росла, раскинувшись по обоим берегам Великой Реки. Ей поклонялись, её чтили, но всё это, наверное, было так же давно, как и костры у пещер в его окрестностях. Гостя́ у него, Кошка приносила с собой лёгкий речной ветер и изысканные полузабытые ароматы, которых не было на его улицах, и перезвон музыкальных инструментов, которых он никогда не слышал. А ещё – множество историй, собранных ею когда-то или придуманных прямо по пути.
– Обмельчали теперь люди, обмельчали… Разве чета они моим жрецам или этим твоим, как их…
– Да не так уж они и плохи.
– Снова поспорим? – усмехнулась Кошка. – Покажешь мне кого-нибудь достойного, и я останусь с тобой на все праздники. А может быть, даже чуть дольше. Идёт? – она протянула руку, в другой всё ещё удерживая хлеб. Мандарины поблёскивали круглыми золотистыми боками рядом, олицетворяя собой предвкушение праздника.
Пёс не слишком верил её словам – она же была Кошка. Кто на свете вообще верит кошкам? Но ему и правда нравилось, когда эта Кошка гостила у него, а впереди их ждал канун Дней Силы, особого времени. Его времени.
– Идёт, – хмыкнул он и легонько сжал её изящные пальцы в затянутой в перчатку широкой ладони.
«Слава всем богам, эта бесконечная смена закончилась», – счастливо подумала Катя, останавливаясь у подъезда.
Снежинки, вторя музыке ветра, кружились, спускались на улицы города, отражая искусственный свет всех оттенков, какие только можно себе представить. Солнце только скрылось за домами, и пелена сумрака попыталась вернуть себе былое величие. Именно в такие пограничные моменты, да ещё, пожалуй, ночью Город приобретал поистине мистический облик. Если верить местным сказкам – то свой истинный облик.
Однако холодные неоновые огни вывесок и теплый свет витрин и кафешек встали на защиту, возвращая заснеженные улицы во власть света. Отовсюду звучала новогодняя музыка и смех. Люди спешили по своим делам, и толпа была похожа на бурную реку.
