спальне. Было что-то зловещее и пугающее в лестничном колодце, и ощущение это было привязчивым. «Наверное, из-за более яркого света», – подумал Барден. Когда они спустились вниз, он мимолетно подумал об этой женщине, о том, как она здесь жила, хлопотала по дому, пытаясь хоть чем-то украсить этот мир грязно-темных деревянных панелей и уродливо бугрящегося линолеума.
– Не знаю, что и делать, – сказал Парсонс.
Бардену не хотелось возвращаться в крошечную столовую с громоздкой мебелью и остывшими остатками чая в двух чашках. Сейчас Джин уже должна была вернуться из кино.
– Можно попробовать обзвонить ее церковных друзей, – сказал он, тихонько направляясь к парадной двери.
Если бы Парсонс знал, сколько в полиции получают сообщений о пропавших женщинах и как мало, какой ничтожный процент их они находят – мертвыми в полях или расчлененными в ящиках…
– В такой поздний час?
Парсонс был почти шокирован, словно даже в критической ситуации нарушать правила приличий и звонить позже девяти вечера нельзя.
– Примите пару таблеток аспирина и попытайтесь уснуть, – сказал Барден. – Если что-то узнаете – перезвоните мне. Я сообщил в участок. Больше мы ничего сделать не можем. Они сразу дадут вам знать, как только у них появится какая-нибудь информация.
– А как насчет завтрашнего утра?
«Будь он женщиной, – подумал Барден, – он умолял бы меня остаться. Вцепился бы в меня и просил – не бросай меня!»
– Я загляну к вам по дороге в участок, – сказал он.
Парсонс не закрывал двери, покуда Барден не доехал до середины улицы. Он один раз оглянулся, увидел растерянное бледное лицо и слабый свет из прихожей, падавший на бронзовые ступени. Он ничем не мог утешить этого человека. Просто помахал ему рукой.
Улицы были пустынны, полны почти ощутимой ночной сельской тишины. Возможно, она сейчас была на станции, виновато сбегала с платформы по деревянной лестнице, лихорадочно сочиняя алиби. «Хорошо, если бы так», – подумал Барден, вспоминая о человеке, ждавшим ее дома на грани надежды и паники.
Хотя ему было не по пути, он заглянул на угол Табард-роуд и посмотрел на Хай-стрит. Отсюда было видно все вплоть до начала Стауэртон-роуд, откуда от подъезда «Оливы и голубки» отъезжали последние машины. Рыночная площадь была пуста, лишь влюбленная парочка стояла на мосту через Кингсбрук. В этот момент между соснами на горизонте появился стауэртонский автобус. Он снова исчез, нырнув в низину перед мостом. Влюбленные, взявшись за руки, побежали к остановке в центре рыночной площади, когда автобус выехал к бывшим стойлам. На остановке никто не сошел. Барден вздохнул и пошел домой.
– Она не вернулась, – сказал он жене.
– Очень странно, Майк. По мне, она в последнюю очередь могла бы убежать с другим мужчиной.
– Не на что смотреть?
– Не совсем чтобы так, – сказала Джин. – Она выглядела такой… ну, строгой. Туфли
