продолжает:
«Вертолетчик, слышу, с врачами разговаривает: «Как, чего, что?»
А врачи сказали: «Не довезешь».
Он сам ко мне подошел и говорит:
– Ну что, выдержишь?
Я говорю:
– У тебя были на борту убитые, погибшие, умершие?
Он говорит:
– Нет, не было.
– Ну значит, не будет, – я говорю. – Я тебе слово даю.
Он:
– Тогда, – говорит, – везу. Выдержишь три часа?
Я говорю:
– Выдержу.
Меня опять грузят. Он говорит врачам:
– Я его везу.
Они говорят:
– Без толку везти.
Ну разговор-то у них идет. Обострение чувств, наверное, какое-то было. Я слышу. Они говорят это тихо, а я слышу».
Сначала был госпиталь в Ханкале, затем Владикавказ, Ростов, Купавна. Каждый раз – реанимация, сложнейшие операции, и каждый раз Крупинов был на грани жизни и смерти. Только спустя два месяца Алексей наконец-то вернулся в свою часть. И удивился, увидев, что сослуживцы как-то странно косятся на него.
«Петро косится подозрительно на меня и говорит: «Тебя же убили», – ведет свой рассказ Алексей. – А я ему: «Как убили?»
И Юрка мне говорит: «Да, тебя убили».
Я говорю: «Юр, шутишь!»
Он говорит: «Да серьезно! Тебя похоронная команда ездит вон… В Ростове, везде ездят тебя ищут. По всем моргам, по всем госпиталям. Где ты? – говорит. – На тебя документы пришли, что убит. Скончался».
Я говорю: «Да быть такого не может».
«Иди, – говорит, – к клубу, пойдем. Там увидишь».
Подходим к клубу, а там на стеле… Три стелы, и на одной стеле выбиты имена погибших в Чечне, и на одной стеле – мои звание и фамилия».
Та самая надпись на стеле в Таманской дивизии красуется до сих пор. Когда имя на ней хотели замазать, Алексей воспротивился: «Может, моя беда, – сказал он, – остановит другие беды». Так и случилось.
«После последней фамилии младшего лейтенанта Крупинова, слава богу, больше в полку боевых потерь, так скажем, не было», – говорит Олег Дорохов, заместитель командира части.
…К 10 января боевики начали выдыхаться и нести тяжелые потери. Казалось, еще немного, и их силы в центре города будут сломлены. Отдельные отряды боевиков даже начали спешно покидать Грозный. Однако за спиной военных российское правительство договорилось с командованием боевиков. В Грозном объявили 48-часовой мораторий на ведение огня.
Войска остановились. С улиц города убирали тела погибших. Боевиков, российских солдат, мирного населения. По самым грубым подсчетам, за полторы недели боев обе стороны потеряли свыше тысячи человек. И это без учета раненых и потерь среди мирного населения. Да и кто их тогда считал? Заваленный трупами город наполнился смердящим запахом – запахом смерти.
По сути, боевикам было дано время, чтобы перегруппировать свои потрепанные силы. И они воспользовались
