его из сна, принося беспокойную весть?
«Ветерок, который может перетекать из “наяву” в сновидения», – думает Юрий Новиков, переворачиваясь на другой бок и попутно успев отметить глубокомысленность своего предрассветного суждения.
– Фальстарт…
Опять это слово. Ну, хватит уже! Нет, он, конечно, спит, и это ему всё снится. Снится, что звук вырывает его из сна. И что там, у окна его спальни, покачиваясь в бледном лунном свете, кто-то стоит. Кто-то тоже бледный, и сквозь него видно, словно он соткан из мерцающих точек тусклого перламутра. Надо же, к нему явился призрак. Хорошо, что во сне.
(а может быть, ты всё-таки не спишь?)
– Привет, малыш, – шелест в комнате, как почти осязаемая волна, и оконная занавесь приходит в движение. Нет, главное – не оборачиваться, не смотреть туда, снова уснуть, и всё пройдёт…
– Ничего не пройдёт, – звучит в комнате или над самым его лицом. – Вставай. У меня совсем мало времени.
Страх тяжестью сдавливает грудь и почти лишает дыхания. Юрий Новиков против воли открывает глаза. К счастью, над ним никого нет. Он узнал голос, как и фигуру, что колышется у окна в такт движениям занавески.
– Ты мне снишься? – с надеждой спрашивает Юрий, голос звучит слабо.
– Ты не спишь. Наоборот, еще никогда настолько не бодрствовал.
Страх совершает ещё одну попытку вернуться, обдаёт лицо Юрия Новикова холодом.
– Ты умер, да? – спрашивает он. – Умер сегодня?
– Малыш… Ты всегда мог повеселить. Но сегодня меня надолго не хватит. Я по-прежнему в госпитале, где ты меня и оставил.
Занавесь колышется.
– Тогда сейчас ты выглядишь даже лучше, – автоматически говорит Юрий Новиков.
– Несомненно, – соглашается Шатун. – Лучше быть сгустком воли, пусть полупризрачным, чем овощем.
В последнем слове сквозит насмешка. Или угроза. Или всё вместе. Это, конечно, Шатун. Занавеска колышется, тёмный ветер в его спальне.
– Я так о тебе не думал, – защищается Юрий.
– Забудь. Я не в обиде. А сейчас вставай.
– Зачем?
– Встань и подойди ко мне.
Юрий поднялся. Тёмный ветер…
– Хорошо.
Он двинулся вперёд. Но с каждым шагом морозящий страх всё более опустошает его, ноги тяжелеют, будто прилипая к полу, да только ослушаться он боится ещё больше. Наконец Юрий остановился.
– Ещё.
Сделал шаг вперёд.
– Ещё…
Юрий подошёл почти вплотную. Встал. Короткий спазм тошноты – от близости покачивающейся фигуры, сквозь которую увидел что-то чуждое и непозволительно интимное одновременно.
– Ещё.
Юрий сглотнул.
– Остался всего шаг. Не бойся. Тебе больше не придётся бояться.
– Но…
– Когда-то
