Капабланка, лучший шахматист планеты.
И он стал играть так, как не играл уже долгие годы. В 1936 году состоялся московский международный турнир, на который были приглашены все сильнейшие шахматисты, включая Алехина, но тот не захотел появляться в Москве в статусе экс-чемпиона. Тем лучше было для кубинца, ибо он твердо решил взять первый приз.
– Я буду играть на победу, – говорил он Ольге в день отъезда, завязывая галстук перед зеркалом.
– Я верю в твою победу, – отвечала ему жена.
– Мне очень жаль, что ты не поедешь вместе со мной, – говорил Хосе Рауль, – я привык, что ты всегда рядом.
– Прости, Хосе, но я не могу. Я боюсь.
Капабланка не настаивал. Он понимал, что после того, что пришлось пережить ее семье, когда случилась эта их революция, поехать на Родину даже в статусе его законной жены было выше ее сил.
Непростую задачу он себе поставил. В Москве собралась десятка сильнейших мастеров, включая Ласкера, Флора, Боголюбова и Ботвинника. Правда, Ласкер был, пожалуй, уже не так опасен в силу преклонного возраста, но Михаил Ботвинник, тот самый выигравший у него в Ленинграде пионер, играл очень сильно.
Партия Капабланка-Ботвинник на турнире 1936 года
Прекрасно начал Капабланка этот турнир и сразу же стал его лидером. Сильнейшие противники были вынуждены написать на бланке слово «Сдаюсь», в том числе и Ботвинник. Кубинец играл так, будто он снова стал тем непобедимым Капабланкой, «чемпионом всех времен», легендарной «шахматной машиной». В последний день турнира, который проходил в Колонном зале Дома союзов, Капабланка играл с очень сильным гроссмейстером Эрихом Элисказесом, а Ботвинник, отстававший от него всего лишь на пол-очка, – с советским гроссмейстером Левенфишем, который был явно его слабее. Ничья с Элисказесом в случае победы Ботвинника над Левенфишем означала, что первый приз им придется поделить на двоих. Это была интересная интрига, и Колонный зал был набит зрителями до отказа. Капабланка немного задержался, минут на пятнадцать, а когда появился на сцене, вид у него был совершенно безмятежный, как будто эта партия не решала судьбу первого приза. У него были белые фигуры. Противники разыграли итальянскую защиту, которая обычно заканчивается ничьей. Именно так и решили наблюдавшие за партией москвичи, но вот у белых обозначился едва заметный позиционный перевес. Ход за ходом это преимущество наращивалось с неумолимостью часового механизма до победного завершения партии. Точность его маневров была поразительна. Перед глазами восхищенных зрителей на сцене сидел прежний великолепный Капабланка, непобедимая «шахматная машина». Элисказес остановил часы, Хосе Рауль пожал ему руку, поднялся с места и, не обращая внимания на бурные аплодисменты, ушел за кулисы. Это был триумф!
