вы друзья. А я с ним не дружу…
Он хотел еще что-то сказать, но я бросила трубку. Быстро натянула джинсы, футболку, почистила зубы, схватила рюкзак, бросила в него плеер, вызвала такси и поехала в больницу. Она у нас была одна, и не сложно было догадаться, куда нужно идти. В такси я ехала молча с наушниками в ушах, успела послушать свою любимую песню Muse «New Born» два раза. Длительность трека – шесть минут. Когда второй круг песни закончился, я вышла из такси.
Мутный лежал в отделении травматологии. Лицо в ссадинах и синяках, но в сознании. Я выбежала на второй этаж. Воняло хлоркой, нашатырем и лекарствами. А еще запах какого-то старья. Это был запах больницы, привычный для ее работников, но не для меня.
– Туда нельзя, – шикнула на меня медсестра, писавшая что-то в большом журнале за столом. – Вы кто?
– Сестра, – соврала сходу я.
– Ну ладно, идите.
Я зашла в палату. Мутный не спал, но сделал вид, что спит.
– Анто-о-о-он! Что случилось? – с порога спросила я.
Он лежал молча минут пять. А потом сказал:
– Я просто хотел доказать, что я не слабак и тоже могу побороться за свое счастье. Сейчас тебе пятнадцать лет. Но потом же ты вырастешь… – слабым голосом сказал он
– И что?
– Вырастешь… и я женюсь на тебе.
– Анто-о-он, мы же дру…
– …да что ты заладила, друзья, друзья! Нет никаких друзей! Не бывает дружбы между девочкой и мальчиком. Пойми ты это наконец! Возможно, пригодится когда-нибудь в жизни! – занервничал Мутный.
– Антон, тебе нужно думать иначе.
– А что мне думать? Я тебя люблю. Ты меня – нет. Будущего нет. Ничего нет. Все плохо. Что тут думать?
– Антон, у нас у всех еще все впереди!
– У тебя – да. Ты же уедешь отсюда. Я уверен, что никогда не вернешься. Ни-ко-гда, – он повторил это слово дважды. – Ты выучишься на дизайнера, потом будешь работать. Дай угадаю. Ты хочешь в Москву уехать или в Киев?
– Не знаю еще. Точно в столицу.
– Видишь, какие у тебя высокие планки! Ты решила в шестнадцать лет ехать покорять мир? Ну я, пожалуй, не буду тебе мешать. Умру здесь, и никто об этом не узнает! – простонал Антон.
– Ну что ты выдумываешь? Взрослый парень и такое говоришь.
Мне тогда невдомек было, что мужчины обожают себя жалеть и ненавидят проигрывать.
«Подростковый максимализм в двадцать один год», – подумала я и вышла из палаты.
Антона выписали через четыре дня. Он звонил ко мне домой и на работу, но я не брала трубку. Я знала, что это он. На работу ко мне он больше не заходил. Через пять лет он женился, и у него родились близняшки. Это же круто! Возможно, он уже и не помнит тех своих переживаний. А может быть, они законсервированы у него в сердце на всю жизнь? Подростковая любовь она такая, да.
Авдей тоже через какое-то время женился. Устроился на хорошую работу и уехал из города, хотя всегда говорил, что не уедет, потому что любит
