так же висели плакаты различных групп. На моей кровати располагался мой любимый плюшевый кот, которого я когда-то в детстве назвала Джонси. Обняв свою игрушку, я разлеглась на своём ложе. Впервые за всё время мне стало одиноко. Никто рядом не говорит всякую безумную чушь друг за другом. Никто рядом не смеётся в очередной раз над званием Перси. Из кармана своей клетчатой рубашки я достала плеер, но не он был мне нужен. Я достала помимо своей шарманки фотографию, на которой была изображена я вместе с Фредом и Джорджем. Фото было не простое. В мире волшебников это называется колдографией, так как участники на картинке имели свойство оживляться.
Из соседней комнаты начались ругани. Мама с папой опять что-то не поделили. Ну почему в Хогвартсе нельзя жить летом? Или почему нельзя с помощью магии примирить родителей и излечить отца от зависимости? Мне больно это слушать. Ещё больнее быть участником этих скандалов.
2008 год.
Я сидела в директорской комнате. Напротив меня за столом сидела профессор Макгонагалл и пристально смотрела на меня. Я была готова провалиться сквозь землю, мне было до боли стыдно перед Минервой.
– Профессор, – начала я сквозь слёзы, – Я не знаю, что происходит со мной.
Макгонагалл молча слушала меня. Я рассказала ей всё, что происходило: письма Джорджа, эмоции, что я испытывала. Взгляд у женщины смягчился, и Минерва взяла меня за руку.
– Возьмите печенье, – предложила профессор. На её столе стояло блюдце с имбирным печеньем, – Любая зависимость, даже от человека, может привести к разрушению. Надеюсь, Вы понимаете меня, мисс Йорк. Я в свои годы тоже страдала из-за одного парня, я даже хотела отречься ради него от колдовства. К сожалению, он умер для меня, и я выбрала карьеру в Хогвартсе.
– И как долго Вы справлялись с болью? – спросила я, вытирая слёзы. На рукаве появились чёрные размазанные пятна от туши и подводки для глаз.
– Долго. Очень долго, – этот ответ ничего мне не дал, так как я страдаю от своей боли десять лет, – Однако я не позволяла себе проносить на работу алкоголь и старалась полностью отдаться своему делу. Вы прекрасный учитель, мисс Йорк. Вы знаете свой предмет. Вас любят студенты. Дайте мне слово, что больше такого не повторится. Сохраните хотя бы остатки здравого смысла.
– Я постараюсь, – пообещала я. Макгонагалл отпустила меня обратно в свой кабинет. Перед уходом из директорской у меня неожиданно возник вопрос, – Простите, а что стало с тем парнем? В смысле как он умер?
Минерва усмехнулась и махнула рукой:
– Женился на дочери фермера.
Что касается зеркала Еиналеж – профессор Макгонагалл приняла решение перепрятать его в другое место подальше от моих глаз.
Глава 6
1992 год.
Каникулы – вещь, конечно, хорошая. Эти дни, свободные от школы, должны ощущаться как праздник для ментального здоровья. Но не для моего. Каждый день проходил довольно однотипно. За стенкой ругань, папа пьёт, мама ничего не может с этим поделать, а я боюсь выйти из комнаты.
Тянулись дни, недели. За это
