пропадал где-то, не отвечая на звонки. С утра на парах выглядел сонным и клевал носом. Но на мои вопросы лишь шутливо переводил тему и обнимая, крепко прижимал к себе, зарываясь лицом мне в волосы…
Я уже начинала напрягаться. Чем он там таким занимается по ночам, о чем нельзя рассказать мне?! Если все дело в девушке, то неужели нельзя просто сказать, чтобы я перестала переживать и накручивать себя попусту?!
Вот и сегодня! Мы сидели на своих местах. Даша с Мариной старательно слушали, я же смотрела на пустой стул рядом со мной и рассеянно слушала монотонную речь лектора, не в силах вникнуть как следует.
Он опять не пришел! Да что же это такое?! Сегодня же припру его к стенке и вытрясу всю правду до самого последнего кусочка! Тихонько, пряча телефон под партой и нагнувшись пониже, набрала уже в третий раз знакомые цифры. После нескольких гудков связь прервалась.... Чего?! Он что только что сбросил меня?! Но я не успела разозлиться как следует и даже открыть строку сообщения, чтобы настрочить все, что о нем думаю, как дверь открылась и до меня донесся голос…
– Извините за опоздание. Можно войти?
Какая знакомая фраза… Прямо как в первый раз во втором классе…и в третьем и в последующих и еще множество раз, когда он не приходил вовремя.
– Мать моя… Ты только глянь!
Дашкин шёпот заставил меня поднять голову вверх и я немедленно застыла, уставившись на парня во все глаза и открыв рот.
– Бог мой, Золотарев, что с вами случилось?
Ольга Константиновна тоже не сдержалась, увидев ссадины на лице, рассеченную бровь и сбитые костяшки на руке.
– Ничего страшного. Шрамы украшают мужчину. Так можно войти или нет?
– Может вам лучше сходить в медпункт или пойти домой? – великодушно предложила преподаватель.
– Благодарю за столь приятную заботу, но я все же воздержусь.
– Тогда проходите на свое место.
Он, немного прихрамывая, идет по проходу и опускается на стул за нашей партой.
Я наконец то отмираю и настойчиво дергаю его за браслеты на запястье. Руська поворачивается, наклоняясь и тепло мне улыбается. Меня окутывает знакомый запах его одеколона и сигаретного дыма и я интуитивно расслабляюсь. Его присутствие меня успокаивает.
– Что случилось?
Тихо шепчу, пользуясь моментом, когда Ольга Константиновна отворачивается к доске.
– Ничего. А что?
Он все так же глупо улыбается, придвигаясь ближе и закинув руку на спинку моего стула, заключив меня в своеобразный капкан.
– Слушай, Золотарев, это уже не смешно. Хватит делать из меня дуру. Говори, а не то…
– А то что… Ты меня заинтриговала, шоколадка. Давай продолжай… Что же ты сделаешь, если я не скажу?
Снова этот вскрадчивый тон! Мягкий и чуть хрипловатый голос гипнотизирует меня… И опять мне кажется, что что-то в его обычном поведении
