на Эвелину предостерегающий взгляд.
– Ну, а что вы скажете о втором гербе? – прекрасно заметив неудовольствие комтура, тем не менее, как ни в чем ни бывало, спросил брат Зигфрид, обращаясь к Эвелине. – Только я что-то не вижу рыцаря с таким гербом на поле.
– Этот герб принадлежит тому же самому польскому рыцарю, – даже не утруждаясь повернуть свою изящную головку в сторону всадников, гарцующих на конях на поле ристалища в предвкушении поединков, холодно и словно безразлично отвечала Эвелина. – Это литовский герб с изображение Погони, и это герб литовского великокняжеского дома. Только не спрашивайте меня, откуда я это знаю, Зигфрид! – предупреждая вопрос крестоносца, быстро сказала она, указывая глазами на мрачное лицо дяди.
– Ну что ж! – сказал молодой монах, поднимаясь с места. – Вы меня ужасно заинтриговали, но если вы больше не хотите говорить со мной об этом, я лучше пойду и спрошу господина гофмаршала. Может быть, он будет более снисходительным и объяснит мне все тонкости польской геральдики.
– Я готова держать пари, что серебристый рыцарь с голубым гербом – очаровательный польский принц! – воскликнула леди Рейвон, вполуха слушавшая их разговор и все это время не сводившая глаз с поля ристалища. – Эвелина, посмотрите, он едет сюда!
Комтур Валленрод недовольно покрутил головой, со стороны это выглядело так, словно ему жал золотой обруч шейного украшения, положенный поверх одежды, возле основания его воротника. В свою очередь, Эвелина, по обыкновению, осталась холодной и бесстрастной.
– Действительно, – только и ответила она англичанке.
Рыцарь в серебристых доспехах, картинно осадив белого арабского жеребца перед барьером из колышков, вымпелов и флагов, ограждавших ряды зрителей от арены, открыл забрало своего шлема и отсалютовал дамам легким кивком головы и поднятым к небу острием меча.
– Это поляк! – с удовольствием воскликнула леди Рейвон. – Я была права!
Она приветственно помахала рыцарю рукой, он еще раз склонился в полупоклоне к гриве своего коня, приложив руку, закованную в сталь перчатки, к своему серцу, но глаза его были устремлены на Эвелину. Леди Рейвон склонилась к ней и негромко сказала:
– Он явно неравнодушен к тебе Эвелина.
Эвелина выразительно указала ей на сидевшего рядом гневского комтура Карла Валленрода, своего дядю. Англичанка понимающе улыбнулась и сказала, обращаясь уже к гневскому комтуру, с самым чарующим выражением, создавать которое она была такая мастерица:
– Сир, вы не позволите своей дорогой племяннице отдать свой шарф нашему милому гостю, господину послу, принцу польского королевского дома. Он явно отличает Эвелину среди других прекрасных дам, и это послужит нашему общему делу – посол будет польщен, а мы, как известно, в настоящее время только и делаем, что пытаемся задобрить короля Владислава Польского.
– Вздор! – буркнул комтур, но, тем
