будет доложено во дворце. И удивился, увидев, что тот выключает записывающее устройство и вытаскивает катушку шигафибра, больше не интересуясь происходящим.
Обратил шпион внимание на неосторожные слова или нет, Зенхе было что сказать, и его не волновало, кто его услышит. Собрав все свое мужество, а возможно, и глупость, он обратился напрямую к наблюдателю:
– Может, вы снова включите свой диктофон? Чтобы Император мог услышать мои собственные слова!
Шпион лишь слегка улыбнулся уголками рта.
Явно раздраженный его присутствием, штабс-капитан Селлью прошагал к концу стола, схватил диктофон и шваркнул об пол, а затем растоптал устройство сапогом для пущей надежности. Неприметный соглядатай встал, сохраняя невозмутимый вид.
И тут Селлью неожиданно ухмыльнулся и хлопнул шпиона ладонью по спине:
– Моко, познакомься с моим адъютантом, лейтенантом Бошем!
Зенха разинул рот от удивления:
– Выходит, это не засланец Императора?
Волна облегчения прокатилась по залу. Те, кто знал об этом заранее, хохотали. Селлью гордо приосанился, довольный собой:
– Нет, но у этого парня есть связи, и ему удалось достать один из костюмов, в которых они обычно ходят! Бош может настроить или починить все, что угодно! С помощью других своих знакомых он обеспечил полную конфиденциальность этой нашей встречи. Здесь нет никаких записывающих устройств, скрытых микрофонов или глаз-шпионов. Мы можем говорить все, что захотим.
– Отрадно слышать, – кивнул Зенха, – но я в любом случае собирался сказать то, что хочу.
– А мы хотим послушать! – воскликнул Недлох, почесывая шрам на щеке.
Вся компания преданных, проверенных товарищей одобрительно забарабанила кулаками по столам.
Зенха ощущал вибрацию вокруг себя, как броню. Хотя общее настроение улучшилось, он все еще ужасно переживал утрату своих войск, вновь и вновь прокручивая в голове отданные им приказы, сомневаясь в себе. Потеряно три десантных корабля! Так много погибших!
Теперь, полностью завладев вниманием друзей, Зенха поднялся во весь рост, оставив бокал на столе.
– Я ожидал, что Император приговорит меня к смерти, однако он решил, что служба в опале – худшее наказание. Но я все же намерен это изменить! Я могу быть хорошим лидером, несмотря на людей, под чьим началом приходится служить!
– Верно, верно! – закивали вокруг и выпили еще по одной.
– Назначение тебя к Горамби мало чем отличается от смертного приговора! – фыркнул капитан Хорон.
Никто не засмеялся. В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом мундиров и позвякиванием бокалов.
Бородач продолжил, явно приободренный тем, что предполагаемый шпион оказался адъютантом Селлью:
– Герцог-баши Горамби, вероятно, самый большой дурак из всех этих благородных павлинов. Вы хоть раз слышали, чтобы он сказал что-нибудь умное,
