сжалось, а надежды на крестного – и без того не слишком большие – поубавились.
– Ваши критические замечания относятся только к убитому и совсем не затрагивают убийцу, – заметил он. – Неужели вы сочувствуете преступлению?
– Преступлению? – взвизгнул господин де Керкадью. – Боже мой, мальчик, ведь ты говоришь о господине де Латур д’Азире!
– Вы правы, я говорю о нем и о гнусном убийстве, им совершенном.
– Замолчи! – решительно остановил крестника господин де Керкадью. – Я запрещаю тебе говорить о нем в таких выражениях. Да, запрещаю. Господин маркиз – мой друг, и, возможно, весьма скоро наши отношения станут еще более близкими.
– Несмотря на все случившееся? – спросил Андре-Луи.
Господин де Керкадью выразил явное нетерпение.
– Но какое все это имеет значение? Я могу сожалеть о случившемся, но не имею никакого права осуждать маркиза.
– Вы действительно так думаете?
– Черт возьми, Андре, что ты имеешь в виду? Разве я стал бы говорить то, чего не думаю? Ты начинаешь злить меня.
– «Не убий» – таков не только Божий, но и королевский закон.
– Кажется, ты твердо решил поссориться со мной. У них была дуэль!
– Дуэль такая же, как если бы они дрались на пистолетах и заряжен был бы только пистолет маркиза. Он предложил Филиппу продолжить начатый здесь разговор с намерением навязать ему ссору и убить его. Потерпите немного, крестный. То, что я говорю вам, – не плод моего воображения: маркиз сам признался мне в этом.
Искренность молодого человека несколько укротила господина де Керкадью: он опустил глаза, пожал плечами и медленно подошел к окну.
– Для решения этого спора нужен суд чести, а у нас суда чести нет.
– Зато у нас есть суды и блюстители правосудия.
Сеньор де Гаврийяк обернулся и испытующе посмотрел на Андре-Луи.
– Ну и какой же суд, по-твоему, станет рассматривать иск, который ты, видимо, собираешься подать?
– В Рене есть суд королевского прокурора.
– И ты думаешь, королевский прокурор станет тебя слушать?
– Меня, возможно, и нет, сударь. Но если бы иск подали вы…
– Чтобы я подал иск? – Глаза господина де Керкадью округлились от ужаса.
– Убийство произошло в ваших владениях.
– Чтобы я подал иск на господина де Латур д’Азира? Ты, кажется, не в своем уме. Ты просто безумец, такой же безумец, как и твой несчастный друг, который плохо кончил только потому, что вмешивался не в свои дела. Разговаривая здесь с маркизом о деле Маби, он позволил себе крайне оскорбительные выражения. Вероятно, ты этого не знал. Меня ничуть не удивляет, что господин де Латур д’Азир потребовал удовлетворения.
– Понимаю, – безнадежно проговорил Андре-Луи.
– Понимаешь? Что же, черт побери, ты понимаешь?
