и прочее, и прочее, и прочее, объявляем всем Нашим верным подданным. Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования…»
Остановился передохнуть. Старик-рабочий с сомнением произнес:
– Как-то смутно все. Непонятно, к чему.
Сзади из толпы истерический женский голос выкрикнул:
– Да что же тут непонятного!
Рабочий снова похлопал Родиона по плечу:
– Ты давай, сынок, не останавливайся.
– «Презрев уступчивый и миролюбивый ответ Сербского Правительства, – продирался Родион через колючие строчки манифеста, – отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда».
– Ну, это мы, кажись, и так знаем! – заметил молодой парень в тельняшке под заношенным пиджаком. Руки у него были сплошь в мелких шрамах от крючков рыбачьего перемета.
– А ты не лезь. Сам не могешь прочесть – и молчи, – строго заметил старик-рабочий.
– Ну не томите уже, родимые! – взмолилась какая-то тетка с корзиной, от которой сильно пахло рыбой. – У меня ж тут ставридка совсем спортится.
– «Ставри-идка», – передразнил молодой рыбак. – Вот только тебя тут, тетка, не хватало.
– Да закрой уже хлебало, паря! – крикнули из толпы. – Дай уже дочесть.
Рыбак развернулся было к обидчику, но увидел напряженные лица и смолчал. Малиновский продолжил читать:
– «…Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием Наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров…»
– Штой-то? – не выдержала тетка с корзиной. – Люди добренькие, поясните, за-ради Христа!
– Замириться, вишь хотели, – озадаченно произнес старик-рабочий.
– Хто?
– Царь наш хотел замириться с астрияками.
– И што?
– Да помолчи же ты, мать, ну никак силов нету! – закричали сзади из толпы. Тетка испуганно прихлопнула рот рукой.
– «…Среди дружественных сношений, союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены, и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну».
Голос Родиона сорвался. Война! За спиной кто-то протяжно охнул. Тетка с рыбой беззвучно заплакала, утирая слезы концами платка. Старик-рабочий мелко крестился. Молодой рыбак озадаченно сдвинул на затылок
