Исаев-Штирлиц. Книга 5. Альтернатива. Юлиан Семенов
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Исаев-Штирлиц. Книга 5. Альтернатива - Юлиан Семенов страница 27
– Это она, значит, витала, – виновато объяснила мать учителю. – Разинет рот и глядит мимо.
– Что ж ты линию горизонта заваливаешь? – повторил учитель. – Нельзя так. И проекцию совершенно неверно пишешь… У тебя ведь яблоко меньше перца.
– Отвечай, когда спрашивают! – сказал отец. – Что молчишь?
– Я не знаю, – ответила девочка, – оно так лежало.
– При чем здесь «лежало»? – поморщился учитель. – Есть законы живописи, которым подвластны все… Кроме гениев, впрочем, – добавил он, скорее для себя, чем для этой туповатой, то и дело краснеющей девочки в уродливом платье, перешитом, видимо, из материнского. – Ты у кого училась?
– Ни у кого она не училась, – ответил отец. – У кого ж ей учиться?
– В гимназии ведь проходят рисование.
– Так то в гимназии, господин Воячич, а откуда у нас на гимназию деньги-то? Она семь классов походила в обычную, а теперь матери по хозяйству помогает.
– Нельзя так писать бутылку, – снова поморщился учитель, – стекло ты по фактуре угадала верно, но цвета смешаны: мягкий должен быть разлит в центре, а на стыках тени и света следует подчеркнуть цветовую жесткость… Нельзя же так: что вижу, то и рисую… Нет, ей надо как следует учиться.
Учитель сказал еще что-то и ушел, отказавшись от приглашения к обеду, который со вчерашнего дня готовила мать, купив на базаре курицу. Она еще утром накричала на Анку, когда девочка просила подождать, пока она напишет ощипанную птицу, лежавшую на грубо сбитом кухонном столе. Ей очень хотелось написать желтизну куриного тела, бессилие свесившейся шеи в контрасте с устойчивой жесткостью стола, но мать, запарившись, бросила птицу в кастрюлю и Анку из кухни прогнала.
Учитель вернулся домой, продолжая свой мысленный язвительный спор с директором гимназии, лег на софу, которая стояла возле окна, и вдруг увидел два яблока, бутылку с оливковым маслом и низку чеснока. Он сначала не понял, откуда это, и решил было, что вспомнился ему кто-то из французов позднего импрессионизма, но вдруг он увидел лицо дочери этого полотера, и мучительный стыд ожег его. Не ответив жене, которая спрашивала, когда он будет обедать, учитель выбежал на улицу, чтобы вернуться в дом полотера и сказать девочке, что у нее божий дар, и что не надо ей слушать его слов о проекции и законах света, и что пусть она приходит к нему в мастерскую, но он остановился, поняв, что не сможет найти дом, где он был только что, – он шел оттуда быстро, сняв очки, смотрел себе под ноги и жил своей обидой.
«И нечего винить всех вокруг в том, что ты неудачлив, – сказал он себе. – Разве истинный творец переживал бы так, как я, склоку в учительской? Истинный творец даже и не услышал бы ничего, как не слышала меня та девочка в нелепом платье, перешитом из материнского. А я и это подметил, вместо того чтобы заплакать при виде ее картин…»
…А отец отнес все картины на чердак, сказав:
– Ну,