стал расхваливать ткань, которой не видел, восхищаясь красивым рисунком и сочетанием красок.
– Премило, премило! – доложил он королю.
Скоро весь город заговорил о восхитительной ткани.
Наконец и сам король пожелал полюбоваться диковинкой, пока она ещё не снята со станка.
С целою свитой избранных придворных и сановников, в числе которых находились и первые два, уже видевшие ткань, явился король к хитрым обманщикам, ткавшим изо всех сил на пустых станках.
– Magnifique[1]! Не правда ли? – вскричали уже побывавшие здесь сановники. – Не угодно ли полюбоваться? Какой рисунок… а краски! И они тыкали пальцами в пространство, воображая, что все остальные видят ткань.
«Что за ерунда! – подумал король. – Я ничего не вижу! Ведь это ужасно! Глуп я, что ли? Или не гожусь в короли? Это было бы хуже всего!»
– О да, очень, очень мило! – сказал наконец король. – Вполне заслуживает моего одобрения!
И он с довольным видом кивал головой, рассматривая пустые станки, – он не хотел признаться, что ничего не видит. Свита короля глядела во все глаза, но видела не больше, чем он сам; и тем не менее все в один голос повторяли: «Очень, очень мило!» – и советовали королю сделать себе из этой ткани наряд для предстоящей торжественной процессии.
– Magnifique! Чудесно! Ехсеllent! – только и слышалось со всех сторон; все были в таком восторге! Король наградил обманщиков рыцарским крестом в петлицу и пожаловал им звание придворных ткачей.
Всю ночь накануне торжества просидели обманщики за работой и сожгли больше шестнадцати свечей, – всем было ясно, что они очень старались кончить к сроку новое платье короля. Они притворялись, что снимают ткань со станков, кроят её большими ножницами и потом шьют иголками без ниток. Наконец они объявили:
– Готово!
Король в сопровождении свиты сам пришёл к ним одеваться. Обманщики поднимали кверху руки, будто держали что-то, приговаривая:
– Вот панталоны, вот камзол, вот кафтан! Чудесный наряд! Лёгок, как паутина, и не почувствуешь его на теле! Но в этом-то вся и прелесть!
– Да, да! – говорили придворные, но они ничего не видали – нечего ведь было и видеть.
– А теперь, ваше королевское величество, соблаговолите раздеться и стать вот тут, перед большим зеркалом! – сказали королю обманщики. – Мы оденем вас!
Король разделся догола, и обманщики принялись наряжать его: они делали вид, будто надевают на него одну часть одежды за другой и наконец прикрепляют что-то в плечах и на талии, – это они надевали на него королевскую мантию! А король поворачивался перед зеркалом во все стороны.
– Боже, как идёт! Как чудно сидит! – шептали в свите. – Какой узор, какие краски! Роскошное платье!
– Балдахин ждёт! – доложил обер-церемониймейстер.
– Я готов! – сказал король. – Хорошо ли сидит платье?
И он ещё раз повернулся перед зеркалом: надо ведь было показать, что он внимательно
Magnifique – чудесно (франц.). (
