благодарность и передали имущество в присутствии минимум троих представителей семьи Морикава». Даже тут, хоть всю семью привлеки, хлопот не оберешься.
– И зачем ему этот спектакль? – проронила я.
Синода промычал:
– Ну… Эйдзи всегда любил пафос, хотя никогда не был эгоцентричным. И все равно странно, что он задействует столько знакомых и родных.
Я молча кивнула. Вспомнила, как на просьбу одолжить ластик он щедро протянул мне весь пенал.
Эйдзи действительно был добрым парнем. Настолько, что иногда это выглядело немного чересчур.
Глаз снова зацепился за второе завещание. Оба документа написаны угловатым почерком. Вроде бы как у Эйдзи… Хотя не уверена. Но как ни сомневайся, уже не вспомнить. Впрочем, это естественно: если не обмениваться с парнем письмами, откуда вообще знать, как он пишет?
– Посмотри-ка! – Синода ткнул пухлым пальцем в конец завещания. – Взгляни на дату! Первое подписано двадцать седьмым января этого года. Второе – следующим днем, двадцать восьмым. А умер он утром тридцатого, то есть документы созданы за три и за два дня до его смерти. Не слишком ли удачное совпадение?
И верно. Неужели Эйдзи предчувствовал свою смерть?
– Раз он скончался от гриппа, может быть, за два-три дня до смерти настолько ослабел от жара, что понял, как умрет?
– Тогда это действительно смерть от болезни, и непонятно, почему он писал завещание для какого-то там убийцы.
– Хочешь сказать, он предвидел, что его убьют? – спросила я и тут же сама поняла, как глупо это прозвучало.
Синода, конечно, не нашелся что ответить.
Мы крутили это дело и так и сяк, но все равно ни к чему не пришли. Слишком мало было известно, поэтому толку от наших раздумий никакого.
– Кстати, а что со свидетельством о смерти?
Я поручила Синоде раздобыть свидетельство, чтобы уточнить причину смерти. Однако он сообщил:
– Запрашивать свидетельство могут только самые близкие родственники. Я же не мог прийти к семье и сказать: «А дайте, пожалуйста, посмотреть!»
И больше ничего делать не стал? Я ведь несколько раз за неделю звонила ему, чтобы поторопить! Уже объявились первые самозванные преступники. Если найдется подходящий, дело может разрешиться в мгновение ока. Вряд ли «комиссия» захочет долго возиться с этим фарсом.
Я посмотрела на утонувшего в мягком кресле Синоду, который больше не поднимал на меня глаз, и подумала, что ожидать от него значительного прогресса бессмысленно.
– Значит, теперь это вопрос времени. А ты пробовал поговорить с лечащим врачом Эйдзи?
Тот кивнул.
– С господином Хамадой нелегко встретиться: у него на носу выборы главврача.
– Хватит уже отговорок, сделай что-нибудь! – начала я отчитывать его, как вдруг Синода поставил себе на колени портфель
