s>
С самого утра мне предстояло выдержать тяжкий разговор с хозяином лачуги, которую ваш покорный слуга посмел снять для временного своего проживания. Вы можете спросить меня: «Почему посмел?», и я отвечу: эти пенаты, что мне представляли как лучшие во всей Скандии, всего лишь назывались домом. На деле дом походил более на свинарник с дырявой крышей, потрескавшимися стенами и жутко скрипучим полом. И подумать только, здравомыслие вашего покорного слуги настолько затуманило от ядовитого языка хозяина, что он поверил, мол, в этих пенатах когда-то жил сам наш великий Ярл со своими приближенными. Не подумайте, что ваш слуга глуповат, скорее хозяин был слишком силен в слоге своем. Подобных людей я назвал бы словесный поноситель, ведь поток слов настолько велик из уст его, что затмит все когда-либо созданные богиней скоротечные реки…
12 часов утра
Ролан, так звали хозяина, был, как всегда, многословен. Говорил о великом Ярле, о том, как Ярл был бы раздосадован таким отношением к великодушному хозяину дома, что решил приютить за скромные серебряники вашего покорного слугу. Говорил о том какой он дурак, что сбросил первоначальную сумму за мое проживание, и что в целом ваш слуга не заслуживает проживать в столь божественном дворце…
Вы только не подумайте, что Ваш Слуга вообще не оплачивал аренду. До тех пор, пока голову и разум не затмила дума о бытие, ваш слуга нехилую получал плату за свои «писульки», как называл мое занятие Ролан.
Но вот муза покинула меня, как покидала великих поэтов, писателей, бардов, и как бы я ни пытался ее вернуть, муза лишь отдалялась от меня. Впрочем, достаточно, сегодня я собираю вещи и выселяюсь.
Хватит это терпеть! Пришло время выселения. Добровольного!
6 часов вечера
Шатаясь по улицам печального городка, я так и не нашел себе нового пристанища. Серость, царившая вокруг, наводила вашего слугу на бесовские мысли. Дабы не поддаться на искушения, мне пришлось зайти в первую попавшуюся таверну и немного выпить бодрящей и горячительной настойки. Выпив вначале одну, потом три и так далее, сам не заметил, как обменялся с трактирщиком вначале перстнем с драгоценным камнем, потом хорошим кожаным ремнем и так далее. На основании этого, я думаю, вы понимаете, что слуга ваш остался в прямом смысле без портков.
Все же, ободрившись и в приподнятом настроении, так и поковылял я по серым улицам, которые более не казались мне такими уж серыми, а даже наоборот приобрели краску.
9 часов вечера
Чудесное чудо произошло! Напевая сам сейчас не помню какую нецензурщину, ваш слуга наткнулся на человека. Оказалось, он искал некоего знатока истории, и им оказался Ваш Слуга. «Вот это совпадение», – пробормотал я тогда в припадочном состоянии. Сопроводив меня на свой корабль, или, точнее, с большим трудом дотащив, меня покормили, приодели и отрезвили, как именно я вам рассказывать не буду.
Человек искал знатока истории нашего прекрасного материка Склавиния, надо же, впервые мне пригодились знания по этой науке, к которой, не скрою, питал я особое влечение. «Но как же человек выглядел? И что из себя представлял?», – спросите вы меня, и я вам отвечу. Левая рука была перебинтована, лик его закрывал капюшон, но, несмотря на это, я приметил округлое лицо, довольно располагающее к себе, зеленый цвет глаз, среднего роста и широк в плечах.
Хотел было уже написать его автобиографию, но Доран, так он мне представился, запретил мне за ним записывать…
Путь нас зовет,
Парус колышется…
Четыре дня спустя
В пути мы уже около четырех дней, я оказался очень навязчивым в своих расспросах о жизни Дорана. Оказалось, что он принадлежал к великой и ненавистной в некоторых государствах касте – друидов. И настолько мне показалась история его похождений затягивающей и интересной, что Ваш Слуга совсем немного слукавил пред ним и начал черкать и творить его собственную автобиографию, с которой прямо в эту минуту я вас и познакомлю…
Глава I
Над империей Визант нависал грозовой фронт. Крестьяне собирали виноград впопыхах, завывая печальную песнь под звук приближающейся грозы.
Под старым промозглым дубом сидел молодой друид. Маленький участок его поношенной мантии приплясывал в такт сильного северного ветра. Он ушёл из дому несколько недель назад с чувством небольшого сожаления. Событие, которое повлекло позор на родине, заставило еще совсем не окрепшего юношу и не до конца закончившего обучение совершить отчаянный поступок – покинуть свою родину и отправиться в страну, где таких, как он, придавали гонению.
Прикрыв глаза, он предался рассуждениям о конечной цели своего странствия.
– Он спит? – детский голос вывел юношу из транса.
Приоткрыв
