этим предметам в ее бывшей школе уделялось крайне мало внимания, они казались Лизе скучными и непонятными. История медицины – другое дело, Лиза с удовольствием слушала лекции о том, как поколение врачей-победителей справлялось с эпидемией на фоне провальных мер, применяемых в других странах. Но целых два урока подряд про постэпидемический скачок экономики – это было выше ее сил.
Дополнительные часы нравмора проходили в полупустом кабинете на втором этаже, штрафников было немного, Лиза уселась на самую заднюю парту и, от нечего делать, принялась рассматривать обстановку. Над доской висели портреты Первых Попечителей, чьи имена все заучивали еще в детском саду, любой ребенок должен был выдавать их без запинки, хоть посреди ночи разбуди. Кохановский, мужик в очках и с бородкой клинышком, – был главным, это он придумал Здравсовет, смог победить эпидемию. Поговаривали, что и «Печка» – целиком его детище, но Кохановский, по доброте душевной, поделился лаврами с командой. Лиза втайне гордилась тем, что её родители – тоже врачи, продолжатели дела Кохановского. И не хотела верить в его причастность к некоторым законам, которые протащила «Печка» после его смерти. Лизина бабушка рассказывала: когда Кохановский умер, начались беспорядки – все очень хотели попасть на похороны и проститься с ним, но у многих не было разрешений на выезд из своих городов, на границах с санитарными коридорами стали возникать конфликты. Тогда молодой Емельянов и зачитал свое легендарное обращение к народу, которое транслировалось по всем теле- и радиоэфирам: призвал людей соблюдать заветы самого Кохановского. И напомнил, почему было запрещено собираться на площадях: тот случай дикой вспышки заболеваемости после митингов по поводу закона об обязательном распределении профессий. С тех пор лицо Емельянова запомнил каждый.
Его портрет, естественно, тоже в кабинете был – один из самых распространённых вариантов, репродукция с картины Островича, такая висела в каждом классе Лизиной прежней школы, в коридорах маминого и папиного отделений. И дома у Лизы была тоже, только папа не стал вешать на стенку, а выставлял в сервант, за стекло, перед плановыми проверками «Печки», так-то Емельянов пылился между книг в шкафу.
Вместе с учительницей в класс пришла Ольга. Она не села рядом, как Димка, не подошла поболтать, просто на протяжении всего урока периодически оглядывалась и беззастенчиво рассматривала Лизу: нагло, с вызовом. Лизе очень хотелось крикнуть: «Чо пялишься?» Жаль, она не могла позволить себе в первый же день привлечь внимание учительницы.
Лиза недоумевала: как Ольга умудрилась заработать штрафные уроки? Но, кажется, она была здесь по своей воле. Когда учительница объявляла тему ее доклада, то назвала Ольгу «наша Оленька». Ольга вышла к доске уверенной походкой, с ее губ не сходила самодовольная усмешка. Она вещала про «Роль классического семейного уклада во взращивания здорового поколения» так бодро, будто это была невесть какая интересная тема, даже практически не подсматривала в свои записи, неужели выучила эту
