как в детстве, когда она упала с дерева, которое росло рядом с площадкой, упала прямо на спину, плашмя. Целых несколько секунд, показавшихся вечностью, Лиза не могла дышать. Она почувствовала, как мамины руки подняли ее с земли, прижали к груди, услышала встревоженный шепот: «Только не кричи, Лизуша, пожалуйста, не кричи». И Лиза понимала, почему это важно – не кричать: произошедшее мог заметить Детплощнадзор из «Печки», тогда бы родителям грозило разбирательство. Но ведь так хотелось закричать. Громко, отчаянно завопить, вдохнуть глубоко, несмотря на боль в ребрах, и зарыдать, размазывая слезы по маминой блузке. Но было нельзя. И на суде было нельзя. И сейчас – было нельзя.
Лиза шлепнулась на пол и проснулась. Кто-то светил ей прямо в лицо телефонным фонариком, дверь была открыта, в проеме стояла Ева.
– Что произошло?
– Я упала с кровати, – озвучила очевидное Лиза. Она попыталась стащить с ног причудливо намотанное одеяло, но это оказалось не так просто.
– Ты кричала, – сказала Ева, – я позвоню врачу.
– Не надо! – вскрикнула Лиза, прикрыв глаза рукой от света фонарика, – я просто ударилась локтем, больно. Вот и кричала. Но уже все в порядке.
Ева покачала головой, но фонарик милосердно выключила.
– Со мной, правда, все в порядке, – как мантру повторила Лиза и Ева вышла, прикрыв за собой дверь. Лиза посмотрела в треклятое зеркало, но не увидела там маминого лица. Только себя, растрепанную и бледную.
– Я очень постараюсь не кричать, мам, – сказала она вслух.
Следующим утром Ева спозаранку услала Нину за покупками, и Лиза с удивлением отметила, что без чрезмерного внимания Нины, провожавшей взглядом каждую ложку, завтрак кажется куда более аппетитным. А может, дело было в том, что Лизу практически перестало тошнить и больше не сушило рот? Ева не замечала Подопечных, пила кофе, копалась в телефоне, а потом и вовсе ушла, не сказав ни слова. Стоило ей выйти, Ольга отодвинулась на стуле, уперлась носками тапочек в ножки стола и принялась покачиваться.
– Надо же, наша царевна-несмеяна начала есть.
Она говорила вполголоса, почти не разжимая губ, на каждом слове наклоняла подбородок к груди. Лиза ощутила, как на нее накатывает раздражение, сердце забилось быстрее. Это было даже приятно, по сравнению с муторным полузабытьем. Димка тут же начал постукивать вилкой по краю тарелки. Что тоже не способствовало сохранению безмятежности.
– А ты откуда знаешь, что я не ем? Ты же по утрам убегаешь в школу со скоростью света, – у Лизы тихо говорить не получалось, ей было далеко до Ольгиного ленивого спокойствия. Димка ускорил ритм стука, создавалось ощущение, что вилка просто мелко дрожит в его коротких пальцах.
– Только для того, чтоб не наблюдать, как ты страдаешь над полной тарелкой, – нарочито ласково сказала Ольга, – Душераздирающее зрелище.
– Только для того, чтоб лизать жопу училке по нравмору, –
