через два дня, – проговорил Стасик.
– О! – Андрей улыбнулся. – С наступающим. Вес, рост?
Стасик ответил, все сейчас же было вбито, экранчик въехал обратно, и Андрей отдал бинокль Стасику. Тот осторожно повесил его на шею – тяжелый, большой; белый по сравнению с ним казался игрушечным.
Андрей уверенно шел к ручью, но не к опушке с липами, а глубже, туда, где лес сгущался и сырел. Подошли к спуску, здесь ручей разливался шире обычного, впрочем, для перехода имелся мостик – толстое бревно с обрубленными сучьями. Они перебрались на другую сторону, миновали ельник, полянку в окружении бересклета и вошли в светлую березовую рощу с редкими елочками.
Андрей остановился, огляделся.
– Здесь.
Посмотрел на него своим непонятным взглядом, чуть заметно подмигнул.
– Готов?
Стасик кивнул.
– Время раннее, особенное, а тут вообще непростое место, полвечера вчера искал, вот обнаружил.
– Особенное?
– Ну, да, – Андрей поглядел на него сквозь очки. – Идеальное сочетание широты, долготы, света, высоты деревьев, уровня влажности и скорости ветра. Скоро сам все поймешь. А теперь правила безопасности. Запоминай! Первое: бинокль держи наоборот. Второе: что бы ты сейчас ни увидел, звуков не издавай. Переживай про себя. Никаких вопросов. Третье: никому никогда не рассказывай о том, что увидишь. Рано!
Стасик сглотнул, кивнул и послушно перевернул бинокль. Вчера Андрей держал бинокль нормально, и увеличение было хорошее.
– Смотри!
Стасик придвинул бинокль к глазам. На мгновение все, как и положено, удалилось, Андрюха в зеленой шляпе стал маленьким, с белым биноклем у глаз, далеко-далеко под ногами трава с пятнышками цветков. Маленькие березки.
– Три, два, один, – отсчитывал Андрей. – Пуск!
В тот же миг лес стремительно начал приближаться и на глазах менять цвет.
Теперь белые деревья словно показывали через фильтры инстаграма. И чья-то невидимая рука эти фильтры меняла, один за другим. Светлее, яснее, ярче. И вот уже поросль берез, юная низкая елочка, рябиновый куст словно помолодели, приоделись. Листва, белые стволы, ветви мягко засветились изнутри, будто в каждом дереве поселилось невидимое солнце. И трава стала нежно-изумрудной, а скромные лютики и ромашки загорелись желтыми, белыми, розовыми огоньками. Андрей тихо подвинул его бинокль выше. Что-то произнес. Стасик не разобрал.
Небо. В густой синеве скользят птицы. Все спешат. Но всех так хорошо видно!
И дальше, дальше, много раз потом он думал, что же случилось в следующее мгновение, но так никогда и не смог понять. Глядя в бинокль, он ясно видел, кто именно здесь летает и куда летит. Словно отдернули вверх прозрачную завесу, и он прозрел.
Вот черная стрижиха торопится с белым сачочком, носится зигзагами, ловит в сачок мух, тут же кидает их в микроскопическую желтую сумочку на плече, а из сумки торчат крылышки, ножки – обед птенцам.
Пестрый
