водки разговор у мужиков пошел опять бодрее. Только один раз помялись, ослабли, это когда Илья захотел оправдаться, что ли, перед кем-то за неурочную выпивку и сказал:
– А что делать? Возле матери нам находиться, я считаю, больше незачем – ага. Сам видишь, она уж села. Того и гляди побежит.
– Это она может, – мотнул головой Михаил.
– Скажи все же, а! Ни за что бы не подумал. Готовенькая ведь лежала, ничего будто не осталось, а вот что-то подействовало. Ну, мать! Ну, мать!
– Мать у нас еще та фокусница.
– Правда что смерть свою перехитрила.
– А я тебе так скажу, Илья: зря она это. Лучше бы она сейчас померла. И нам лучше, и ей тоже. Я это тебе только говорю – чего уж мы будем друг перед дружкой таиться? Все равно ведь умрет? А сейчас самое время: все собрались, приготовились. Раз уж собрались, ну и надо было это дело до конца довести, а не вводить нас в заблуждение. А то я ей поверил, вы мне поверили – вот и пошло.
– Что уж ты так? – возразил Илья. – Пусть умрет, когда умрется. Это не от нее зависит.
– Я говорю, как было бы лучше, я про момент. Оно, конечно, требовать с нее не будешь: чтоб сегодня духу твоего здесь не было, и никаких. Это дело такое. А вот вы уедете, она маленько еще побудет и все равно отмается. Помяни мое слово. Не зря у нее это было, зря такая холера не бывает. Я вам опять должон телеграммы отбивать, а у вас уж нет того настроения. Кто, может, приедет, а кто так обойдется. И выйдет все в десять раз хуже. Перед смертью так и так не надышишься.
– Как же не приехать?
– Всякое может быть. Вот Татьяна и теперь не едет.
– Татьяна – ага. Она как знала, не торопится.
– В том-то и дело, что не знала, и не торопится. Если она и сегодня еще не приедет, мать с ума сойдет. Она и так-то надоела нам со своей Таньчорой: то во сне ее увидит, то еще как. Ты не живешь тут, не знаешь.
– Приедет. Получить такую телеграмму и не приехать, я не знаю, как это называется.
– Ну, если приедет, выпьем. Встретить надо как полагается. Сестра.
– Выпьем – ага, куда денемся?
– А и не приедет, все равно выпьем, – нашелся Михаил. – Все равно выпьем, Илья. У нас с тобой положение безвыходное.
– А что теперь делать? – с задумчивой веселостью поддержал его Илья. – Выливать теперь не будешь.
– А кто нам с тобой позволит ее выливать? Это дело государственное. Это дело такое.
– Теперь, хочешь не хочешь, надо пить.
– Как ты интересно говоришь, Илья. «Не хочешь». Так вопрос ставить тоже нельзя. Выпьем – почему же не хочешь? Раз надо – выпьем, – настаивал Михаил. – Можем мы взять на себя такое обязательство? Мы с тобой не каждый день видимся.
– Можем. Почему не можем?
– Это дело другое.
И разговор повернулся опять близкой обоим, согласной и заманчивой стороной. Он, конечно, раззадорил
