током. – Заседание переносится на завтра. Жду всех здесь к девяти утра.
Получилось нехорошо, обидно. Надежда Федоровна поджала губы и принялась поспешно собирать бумаги. Совет директоров загремел стульями, никто больше не задал ни единого вопроса, все удалились молча, и только в коридоре принялись бурно делиться предположениями.
Отправляясь наконец домой, Юлия Николаевна Тихорецкая заметила у своего кабинета в кресле одинокую фигурку. В коридоре был полумрак, и она не сразу узнала сегодняшнюю изуродованную певицу. Анжела дремала, положив на высокий подлокотник голову, замотанную черным платком.
– Почему ты не едешь домой? – спросила Юлия Николаевна.
Девушка сильно вздрогнула, поспешным и уже привычным движением надела огромные темные очки.
– За мной должен был заехать Гена, мой продюсер, но он исчез. Телефон его отключен, а денег на такси у меня нет, даже на метро нет. Гена меня привез и должен был забрать.
– Далеко живешь?
– На Вернадского.
– Ладно, пойдем, отвезу тебя домой.
– Спасибо. – Анжела встала и вяло поплелась за Юлией Николаевной вниз по лестнице.
Когда они оказались в ярко освещенном холле, Юля взглянула на карикатурно трагический профиль в огромном зеркале. Платок и очки многое скрывали, но уродство все равно бросалось в глаза, и Юля с раздражением подумала, что погорячилась. Вряд ли удастся вернуть Анжеле прежний облик. Это будет маска, пусть даже идеально правильная, но неживая. Девочка как будто прочитала ее мысли.
– Я никогда больше не стану нормальной? – спросила она монотонным хриплым шепотом.
– Ты будешь очень красивой.
– Ни-фи-га… – она помотала головой и оттянула платок у шеи, словно он душил ее, – я не верю.
– Веришь, – жестко сказала Юлия Николаевна, – во всяком случае, должна, иначе зачем приехала сюда?
– За тем, что надо ведь что-то делать, не выходить же в люди с такой рожей! Когда вы намерены меня оперировать?
– Думаю, завтра начнем готовиться.
Новенького «Форда» доктора Мамонова на стоянке уже не было, вместо него рядом с Юлиной «Шкодой» стоял чей-то скромный «жигуленок» – точно так же, бампер к бамперу.
Когда она выехала из ворот клиники, было девять часов. Моросил мелкий ледяной дождь. Юля включила печку в машине, поставила музыку. Анжела сидела рядом с ней, смотрела вперед, но вряд ли что-то видела в темноте сквозь черные очки.
– Кто же это сделал с тобой? – тихо спросила Юля.
– Их никогда не найдут, – хрипло отчеканила Анжела, – трое ублюдков напали ночью во дворе, когда я гуляла с собакой. Собаку убили. Меня, в общем, тоже, потому что жить с таким лицом нельзя.
– А какая была собака?
– Пекинез. Меньше кошки. Ладно, хватит об этом. Меня и так затрахали всякие оперативники, следователь.
– Но все-таки следствие движется?
– Не
