вас какая-то интересная фамилия, Генрих Наумович, – задумчиво произнёс Иннокентий. – Где-то я точно такую же встречал.
– Чего там ещё думать, Кеша? – ухмыльнулся старик. – Каждый второй человек знаком с этой историей.
– Я вспомнил! Пигмалион – полководец, герой Бородинского сражения. О нём ещё Лермонтов писал: «Пигмалион сверкнул глазами…».
– Да, у Михаила Юрьевича имеются приблизительно такие поэтические строки, но он посвятил их Багратиону. Ума не приложу, где ты и что читал, Иннокентий. Пигмалион никогда и ни при каких обстоятельствах не участвовал в Бородинском сражении.
– Как же так? Не может быть!
– Я за свои слова отвечаю, молодой человек. Но сейчас мне необходимо кратко, но в своей интерпретации изложить историю о той странной, одиозной личности, о Пигмалионе.
– Это ваш родственник?
– Ещё чего не хватало! Моя настоящая фамилия Нуглер. А стал я Пигмалионом несколько лет назад. Сменил фамилию в знак протеста. Я категорически против действий и поступков того мифического героя Пигмалиона. Извращенец! Я хочу доказать если не всему миру, то некоторым жителям нашего славного Мыловаровска, что Пигмалионы могут быть и другими, вполне, порядочными и адекватными людьми. Без всяческих извращений и глупостей.
Очередная гримаса украсила озабоченную и крайне возмущённую физиономию Генриха Наумовича.
Он протестовал, и наверное кое-кто и кое-где встал бы на его сторону и даже вручил ему в руки какой-нибудь флаг и на, всякий случай, мегафон для того, чтобы новоявленный Пигмалион всенародно и популярно объяснил большой толпе, что к чему.
Пристально наблюдая за поведением своего собеседника, Иннокентий сказал, что глубоко уважает евреев за их пытливый ум, простоту и врождённую доброту.
– Моя недавняя фамилия Нуглер ни о чём не говорит, – из правого глаза старика в район подбородка покатилась слеза. – Мне с этим очень не повезло. Горько и обидно такое осознавать, но даже в пятом поколении по материнской и отцовской линии у меня не было ни одного еврея. А я ведь, Кеша, достоин в жизни гораздо большего, чем имею на самом деле. Просто не знаю, как с этим жить.
– Ну, ничего, Генрих Наумович, мужайтесь! – Маздонов положил руку на плечо старика. – В моей судьбе произошло то же самое, и ничего – я живу. Радуюсь летом теплым дождям, а зимой – жгучим морозам, чёрт бы их побрал.
Собрав свою волю в кулак, Генрих Наумович коротко и просто объяснил Маздонову, что он окончательно обрусевший немец или, точнее, швед по национальности. Такие вот сермяжные дела.
Но пытливый и любознательный Иннокентий вспомнил о том, что интеллигентный и, возможно, умный старик обещал на свой лад поведать историю о мифическом и крайне негативном герое Пигмалионе. А то ведь они, получается, укатились от основной темы, как две перезревшие груши под яблоню.
В очередной раз удивив молодого человека зловещей гримасой
