пких тайнах Вселенной.
Вечер первый.
Тончайшая дремота уже ведёт меня…
Тайны пугливы… Приближаться к ним надо осторожно, как к картинам Врубеля. Если подойдём поближе, вглядимся в оттенки его фантазий, нам покажется: мир совсем не то, что мы видим ясно. Всё, на самом деле, совсем не то, чем кажется…
«Вечером после репетиции я была поражена и даже несколько шокирована: изящный, хрупкий господин подбежал ко мне и, целуя руку, воскликнул: “Прелестный голос”!», – Надежда Забела, оперная дива, звезда Частной оперы Саввы Мамонтова, впервые увидела Михаила Врубеля.
«Не волнуйтесь, художник человек экспансивный, но вполне порядочный», – снисходительно улыбнулась подруга Надежды Ивановны.
«Голос Забелы – нежный, свирельный, лёгкий! И какой чудный облик… Возможно ли, один раз увидев это существо, не обольститься им на всю жизнь?!»
Эти широко расставленные глаза, пленительно улыбка, тонкое гибкое тело… Врубель очарован. Он сделал Надежде предложение через несколько дней: «Оставайтесь со мной на всю жизнь».
Она была смущена – много слышала о странном гении: пьёт, беспорядочно относится к деньгам, легкомысленно сорит ими, любит скачки, зарабатывает случайно, редко, на ночь всегда читает Гомера. Под подушкой у него лежит небольшой изящный томик великого поэта.
«За день, – признался Врубель, – устаёшь, наслушаешься всякой мерзости, а Гомер уводит в дали».
Говорили, что Врубель приходит в совершенное расстройство, когда манжеты его рубашки запачкаются или помнутся. Нервничает и, если нет под рукой свежей рубашки, немедленно покупает новую, а старую, рассердившую его, безжалостно выбрасывает.
Он был кокетлив: мог целый час причёсываться у зеркала. Никогда не брал взаймы. Настроение Врубеля – легко переменчивое, он мог молчать целыми днями. Если денег достаточно, любил пойти в дорогой ресторан, заказывал шампанское и угощал себя изысканным обедом.
Появлялся в обществе напряжённый, нервный, будто заряженный электричеством. Казалось, достаточно малейшего прикосновения, и тут же посыплются искры.
Соединить свою жизнь с таким человеком – безрассудство. Добрые подруги Надежды возмущались дерзостью художника.
Надежда Забела согласилась выйти замуж за Михаила Врубеля.
«Вот уже четвёртый день, как мы женаты, а мне кажется, что уже очень давно. Мы как-то удивительно сошлись, и мне кажется, что давно уже муж и жена. В Михаиле Александровиче я каждый день нахожу новые достоинства: во-первых, он необыкновенно добрый, кроткий, мне с ним легко и весело. Деньги я у него отбираю, так как он ими разбрасывается, пение и музыку он очень любит».
Все свои оперные партии Забела исполняла в костюмах, сделанных по эскизам Врубеля. Он сам одевал Надежду Ивановну, с чулка до головного убора: приходил в театр за два часа до начала спектакля и, как самая тщательная костюмерша, готовил актрису к выходу. Всегда смотрел на своё творение влюблёнными глазами.
Ему нравилось придумывать ей наряды: белые крахмальные рубашки с бриллиантовыми запонками, чёрные юбки и разные фигаро. В цветах Врубель особенно изощрялся – ему нравились редкие, причудливые сочетания.
Они были счастливы, неразлучны. Он её рисовал всё время.
Врубели сняли себе в Москве квартиру, обустроили её просто, элегантно. Квартиры снимали всегда со всеми возможными удобствами – обязательно с лифтом, ванной комнатой, а если в доме не было электричества, немедленно его проводили.
В 1900 году Врубель увлёкся оперой Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Образ Царевны-Лебедь тревожил его: странные видения, борьба золота и синевы, грозных туч и светлой воды…
Константин Коровин вспоминал: «Когда он писал на холсте или на бумаге, мне казалось, что это какой-то жонглёр показывает фокусы… оборванные линии, соединяясь постепенно одна с другой, давали чёткий образ его создания».
«Я вижу это перед собой, – говорил Врубель, – и рисую как бы с натуры. Я будто вызываю из какой-то глубины лица, взгляды, движения».
«Миша, тебе нравится Репин?» – спросил однажды Врубеля Коровин. «Что ты! Репин вплёл в русское искусство цветок лучшей правды, но я люблю другое, – Врубель мечтательно улыбался. – Если нет возвышенного – скучно!».
Царевна-Лебедь… Он с нежностью и восторгом рисовал любимое лицо своей жены. Картина готова… Но никакого сходства с Надеждой Ивановной нет. Кто же она, Царевна-Лебедь? Грёза, сон, мучение Врубеля?
Царевна напоминала лицом женщину, в которую когда-то давно был страстно влюблён Врубель. Эмилия Прахова, жена профессора Адриана Прахова, пригласившего молодого неизвестного голодного художника
