как все пойдет прахом.
– Нет уж, милый мой! Умри ты нынче, я завтра! – тайно злобясь, говорил Сергей Платонович.
В январе еще блуждали по хуторам и станицам отголоски столичных разговоров о Распутине и царской фамилии, а в начале марта, как стрепета сетью, накрыла Сергея Платоновича весть о низвержении самодержавия. Казаки отнеслись к известию о перевороте со сдержанной тревогой и выжиданием. В этот день у закрытой моховской лавки толпились до вечера старики и казаки помоложе. Хуторский атаман Кирюшка Солдатов (преемник убитого Маныцкова), большой рыжеусый и чуть раскосый казак, был подавлен, в разговоре, оживленно закипевшем у лавки, участия почти не принимал, ползал косыми глазами по казакам, изредка вставляя растерянное восклицание:
– Наворошили делов!.. Ну и ну!.. Как теперича жить!..
Сергей Платонович, увидев из окна толпу у лавки, решил пойти потолковать со стариками. Надел енотку [19] и, опираясь на коричневую трость со скромными серебряными инициалами, вышел на парадное крыльцо. От лавки сочился гомон.
– Ну, Платоныч, ты человек грамотный, расскажи нам, темным, что теперь и как будет? – спросил Матвей Кашулин, напуганно улыбаясь, собирая у зябкого носа косые складки.
На поклон Сергея Платоновича старики почтительно снимали шапки, расступались, давая место в кругу.
– Без царя будем жить… – помялся Сергей Платонович.
Старики заговорили все сразу:
– Как же без царя-то?
– Отцы наши и деды при царях жили, а теперя не нужен царь?
– Голову сними – небось ноги без нее жить не будут.
– Какая же власть заступит?
– Да ты не мнись, Платоныч! Гутарь с нами по чистой… Чего ты опасаешься?
– Он, может, и сам не знает, – улыбнулся Авдеич Брех, и от улыбки ямки на розовых щеках его стали глубже.
Сергей Платонович тупо оглядел свои старые резиновые боты, сказал, с болью выплевывая слова:
– Государственная дума будет править. Республика будет у нас.
– Достукались, мать те черт!
– Мы как служили при покойничке Александре Втором… – начал было Авдеич, но суровый старик Богатырев строго перебил его:
– Слыхали! Не об этом тут речь.
– Казакам, значит, концы приходют?
– Мы тут забастовки работаем, а немец тем часом и до Санкт-Петербурга доберется.
– Раз равенство – значит, с мужиками нас поравнять хочут…
– Гляди, небось и до земельки доберутся?..
Сергей Платонович, насильно улыбаясь, оглядел расстроенные лица стариков, на душе у него стало сумеречно и гадко. Он привычным жестом раздвоил гнедоватую бороду, заговорил, злобясь неизвестно на кого:
– Вот, старики, до чего довели Россию… Сравняют вас с мужиками, лишат вас привилегий, да еще и старые обиды припомнят.
Ено́тка – енотовая шуба.
