его срочно почесали о какой-нибудь, уже совершенно не важно какой, разговор. И тогда, о чудо, на горизонте возникла светловолосая макушка, серьезные синие глаза… Вернее, глаза-то были голубые, как могло показаться и, скорее всего, и показалось мне тогда. Позже я имела возможность хорошо их изучить – эти Самые Синие На Свете Глаза. Настолько синие, что, если бы сама не видела, решила б: такие бывают только на картинках, но сверху синеву покрывала паутинка небесно-голубых прожилок-завитков. Не знаю, правильно ли считать, что глаза – зеркало души, но убеждена, что, когда ближе узнаешь человека, мелочи полюбившегося образа обретают особое значение. Никогда больше мне не доводилось встречать такого безукоризненного спокойствия во взгляде, такого и так много: пожалуй, при желании, его можно было черпать и раздавать нуждающимся. В этих глазах можно было находить уверенность, которой у меня никогда не хватало… Сегодня я знаю, как они выглядят, когда усталые и безжизненные. Мне неизвестен и, как выяснилось, никогда не был известен наверняка способ заставить кого-то быть счастливым. Но нет ничего страшнее, чем смотреть, как плохо человеку, которого ты чувствуешь достаточно хорошо для того, чтобы ощутить его боль, но недостаточно для того, чтобы помочь.
Так вот тогда белокурая макушка Алисы только-только замаячила на горизонте, а я уже спинным мозгом понимала, что моя забастовка этому миру окончена, и гори оно все синим пламенем, поближе придвинула к себе альбом и принялась усердно исправлять безукоризненно кривые ноги кентавра. Главное – не поднимать голову и делать вид, что мне нет никакого дела. Ничего личного: занавес не опущен – спектакль идет!
– Красиво!
Еще бы не красиво! Мне купили спиртовые маркеры, и теперь я рисую в цвете! Заметьте, рисую не абы что! Кентавра!
– А я тоже рисую. По-моему, у тебя здорово выходит!
Вот не дай Бог лучше меня. Мысленно я уже приготовилась вступить в соревнование, прекрасно понимая, что не имеет значения, у кого как получается. Здесь главное – что-то другое…Какой-то авторитет в классе, поддержка «правящей верхушки», которая пока еще не выбрана. Ну и… не остаться изгоем. Лишний вес и непримечательное лицо в купе с маленьким ростом значительно увеличивали мои шансы, а вакансия пустовала. Занимать эту нишу совсем не хотелось. Изгой – такой же обязательный персонаж, как дурак в колоде, и, когда он появится, я должна оказаться на другой стороне.
Не познакомиться с ним шансов не было ни у кого из всего девятого «А» и «Б». У «Ашек» он стал классным руководителем, из-за чего некоторые ученики поспешно собрали документы и, пока не запахло жареным, эвакуировались к «Вэшкам» и «Гэшкам». Не знаю уж, спасло ли их это, ведь, как известно, Барс – хищник и предпочитает охотиться за тем, что движется, но все может быть. В конце концов, спорный вопрос – стоит ли убегать, оказавшись в клетке с Барсом. С одной стороны, – дверь открыта – беги не хочу. С другой, он бегает быстрее, если только не споткнется. С третьей
