дорогущую поставила, хочешь лесным воздухом дыши, хочешь бризом морским.
Ёша (продолжает, передразнивая Мику). А у него форточка нараспашку!
Мика. Ой, смешно! Да мне может нос твой красивый жалко?
Ёша. Смейся, смейся. А я, между прочим, после кова запахи стал лучше собаки различать. Запросто теперь могу среди любой гадости хорошее отыскать.
Мика. Экий ты у нас. Особый! Все нюх потеряли, а он отыскал.
Ёша. Таков закон жизни: если где чего недостаёт – природа другим замещает. Ног нет – нюх объявился! А у которых башки нет, так вместо неё ноги из плеч растут.
Мика. А я виновата, что без ходуль родилась?
Ёша. Нет, конечно. Просто завидуют… некоторые.
Мика. Это кто?
Ёша. Глаза мои. И руки. Носу моему завидуют.
Мика. У тебя совсем крыша поехала?
Ёша. Не врубаешься ты, сеструха. Я же не парфюмером, я художником хочу стать. Чтобы глаза мои цвета и линии различали, как этот чёртов нос запахи, а руки эту красоту и разницу на холст перенести могли.
Мика. Ты, братец, не прибедняйся. Деньги лопатой гребёшь!
Ёша. Гребу. Только когда грести не умеешь, всё больше на месте крутишься. А мне вперед надо.
Мика. Ёш, может хватит? Покажи, лучше, кого нынче обессмертил.
Ёша подаёт Мике несколько фотографий. Мика сравнивает фотографии с изображениями на могильных плитах.
Мика. Удивительно как похожи! Молодец. О! Эта даже красивее получилась чем в жизни. А тут кто? (Пытается снять покрывало с картины.)
Ёша. Не трогай!
Мика (отдёргивает руку). Чё орёшь-то? Напугал.
Ёша. Не по работе это. Для себя писал.
Мика. Ясно. Поиски истины продолжаются.
Ёша. Угадала.
Мика. Сестрёнке-то можно одним глазком подсмотреть, какая она твоя светлая истина?
Ёша. Она не моя. А если она чья-то, тогда она и не истина вовсе, а так, мнение. Истина, Мика, она одна ходит, ей провожатые с попутчиками не нужны.
Мика. Вот гляжу я на тебя и думаю: мы с мамкой обе дуры. Ты-то, в кого такой умный? В отца, что ли?
Ёша. Ага. В лётчика!
Мика. Всё у него не так, а как-то вот эдак! Воздух ему свободный подавай. Все после кова нюх потеряли, а у него обострился! (Открывает окно.) Ну если ты такой тонкий, тогда вдохни вот это поглубже, принюхайся. Чуешь? Это не свободой пахнет, а дерьмом! Стоки-то забиты. Чуть подморозит, всё из канализации наверх прёт. (Закрывает окно.)
Ёша. И кто виноват? Надо было Завод по-человечески строить.
Мика. Некогда было, братик, когда Завод строили, говнопроводы по уму прокладывать! Торопились Элемент на конвейер поставить.
Ёша. Пятьдесят лет. Пятьдесят лет Завод токсичные отходы через город сливает. Люди до сорока едва дотягивают. И все пятьдесят лет это никого не волнует.
Мика. Ну чё ты опять зудишь? Везде люди болеют и умирают.
