style="font-size:15px;"> «Конец зимы, несомненно», – сделал я временную поправку.
Поскреб балконную дверь, но она была закрыта на замок. Бросание снежков отменялось. Тогда я плюхнулся в кресло, вытянул ноги и замер.
Кто-то должен был прийти. Ну что ж, подождем: зачем заключенному без толку суетиться?
Томиться в ожидании пришлось недолго.
Дверь вскоре распахнулась, и в гостиной появился высоченный парень в нарядном колете и пышных штанах. Судя по пестроте наряда – кто-то из слуг. Лицо его было абсолютно бесстрастным, губы плотно сжаты. Он держал в руках серебряный поднос, а подносе – дымящийся кофейник, пара чашек и тарелка с румяными булочками. Еще я успел разглядеть фарфоровую масленку с желтым, расплывающимся подле жаркого бока кофейника маслом, тарелку с нарезанными ломтиками сыра, сахарницу и молочник, пока это сокровище медленно плыло по воздуху в мою сторону.
В следующий миг поднос очутился на мраморной круглой столешнице передо мной. Слуга поклонился так низко, что я разглядел просвет круглой лысинки у него на макушке. Потом, ни слова не говоря, он развернулся и вышел. Я налил себе кофе в чашку, изрядно расплескав, серебряными щипчиками кинул три куска сахара, плеснул сливок – разумеется, через край и ухватил горячую булочку. В следующий миг булочка исчезла, чашка опустела. Я не сразу понял, что произошло, лишь губы жгло, да на балахоне расплывалось жирное пятно от масла. Потом сообразил: я просто проглотил все залпом.
Со второй порцией я решил не спешить. Смаковал. Облизывался, тянул время.
Я уже принялся за третью порцию, когда дверь отворилась. Я услышал ее скрип, но не стал поворачиваться: и так видел входящего в зеркале над мраморной каминной полкой.
Это был мужчина лет тридцати, невысокий, смуглый, с черными, неровно подстриженными волосами, худой и сутулый, одетый в черное – черный колет без вышивки, и поверх накинута мантия с широким воротом из волчьего меха. Волосы надо лбом были обвязаны черной шелковой лентой. Ясно было, что от этого человека зависит моя жизнь. Но я даже не подумал встать и поклониться. Вместо этого спешно вылил остатки кофе себе в чашку, как будто опасался, что этот тип может отнять у меня кофейник.
Человек в черном уселся напротив в кресло. У него были темные внимательные глаза, кривоватый тонкий нос и длинный рот с четко очерченными губами. На щеках, шее и запястьях чернели татуировки – один и тот же знак в виде двух скрещенных топоров и меча. Точно такие же знаки, как у того мальчишки, что сопровождал меня из тюрьмы, только их было куда больше, и они складывались в замысловатый узор. Несомненно, магик.
Да их тут целый выводок!
– Ну вот, и настало время нам поговорить, – у незнакомца был низкий рокочущий голос, слишком низкий для его тщедушного тела.
Я когда-то видел его, более того, я очень хорошо знал прежде, кто он такой, но сейчас позабыл, как почти всё прежнее. Помнил только, что
