отец снова неловко улыбнулся, – они такие современные.
Через несколько минут официант принес им микрофон, свет погас, и в зале заиграла знакомая всем музыка. Традиционная песня «Happy birthday» звучала довольно мило в его исполнении.
Голос Уилла был низким успокаивающим, он разносился по залу мягкой волной.
«Как-будто я снова на его концерте», – подумала Софи и улыбнулась. Она любила сопровождать мужа на выступлениях. Смотреть, как он сидит перед зеркалом и несколько профессиональных визажистов наносят грим, видеть, как Уилл нервно перебирает пальцами по столу и долго вглядывается в свое отражение, как будто готовиться к прыжку или полету. Полет.. Однажды, Софи спросила мужа, как одним словам он может назвать свое пение?
– Возможно прозвучит немного по-детски, но мне кажется, что я лечу, поэтому полет, – ответил ей Уилл, глядя на вечерние огни. Это было после выступления в Лос-Анджелесе. Они стояли на огромной смотровой площадке в отеле и разглядывали ночной город.
«Музыка всегда дает ощущение полета, – подумала Софи, – даже тем, кто летит вниз».
Внезапно свет в ресторане погас, и улыбчивая официантка появилась из темноты с большим белым тортом, усыпанным свечами. В темноте она напоминала привиедение, свечи мелькали, у Софи создалось ощущение, что они празднуют Хэллоуин или рождественские святки. Она невольно чуть не произнесла знакомые слова ряженных: «Сладости или гадости».
Торт был аккуратно поставлен на стол, вблизи его бисквитные края напоминали пористые облака.
– С Днем рождения, папа! – Софи поднялась, обогнула стол и поцеловала отца в щеку, – это наш маленький сюрприз, – а потом неожиданно для себя самой добавила, – как хорошо отмечать праздники в кругу семьи. Мы ведь до сих пор семья?
На мгновение в воздухе повисло неловкое молчание. «Не стоило мне этого говорить. Я ведь плохая дочь, ни разу не навестила его в Твин-Лейкс».
Все прошлые годы пронеслись у Софи перед глазами. «Это было жестоко, потому что я не просто уехала в Нью-Йорк к своему светлому будущему, на самом деле я просто сбежала, а моя душа осталась там. Она до сих пор бродит по серым улицам, заглядывает в окна домов в поисках ответа на один единственный вопрос: «где ты, Шон? Зачем ушел так рано? почему оставил меня одну, и где настоящая я? Это успешная женщина-композитор из Нью-Йорка или испуганная девочка-подросток из Твин-Лейкс в простой школьной форме и старых туфлях. Кто из них ближе к реальности?»
Именно поэтому Софи не любила разговаривать с отцом. В такие моменты ее личность как будто раздваивалась, а на душе бушевали такие ветра, которым мог бы позавидовать сицилийский торнадо.
– Спасибо! Адам Нортон обнял дочь, – возможно, после всего нам тяжело видеть друг друга, но быть вдали от тебя для меня еще тяжелее. Поэтому, давай начнем все сначала, Софи.
Девушка отстранилась и посмотрела на него:
– Я думаю, мы всегда будем хорошо общаться, папа, – выдавила она.
«Наверное, я должна сказать
