устроиться в гостинице, в президентском номере.
– Нечестно так со мной разговаривать.
– А я хвастался, что честный?
– Давай не будем ссориться, – решила я проявить добрую волю. – Это твои родственники?
– Ты ж слышала.
– Здесь две комнаты?
– Ну…
– Я ведь не могу спать в одной комнате с ними, верно?
– Положим, и что?
– Как же мы разместимся?
– Просто мы разместимся. В маленькой комнате диван и кресло. Если ты думаешь, что я к тебе приставать начну, так не дождешься и не мечтай.
– Что ж так? – насторожилась я.
– А не нравишься ты мне.
– Как это? – От неожиданности я даже растерялась.
– А вот так. И не выпендривайся. Ты обыкновенная шлюха, таких в каждом кабаке червонец дюжина.
Я подавилась чаем.
– Ты чокнутый, что ли?
– Ага. Ты в своей фирме чем занималась, гостей встречала? Шлюха – она и в Африке шлюха, хоть рубль стоит, хоть сотню баксов.
Я захлопала глазами и поинтересовалась, не имея особого желания вступать в конфликт:
– Ты женщин в принципе не уважаешь или исключительно меня?
– В принципе.
– Слава богу, не одна страдаю… Я не хотела твою родню обидеть, правда, – затараторила я примирительно. – Извини. И тараканы… если не кусаются, пусть бегают… Я тебе очень благодарна за то, что ты решил мне помочь.
– Я не решил.
– Тогда за то, что до сих пор не сдал.
– Время есть.
– Слушай, может, пока время есть, я в комнате приберусь? И нам на пользу, и тараканам веселей.
Он промолчал, сурово нахмурившись.
Комната стала выглядеть почти человеческим жильем. Оценил это Алексей или нет, мне неведомо. Он уселся в кресло, и некоторое время мы молча разглядывали друг друга.
– А душ принять можно? – поинтересовалась я наконец. – Я в том смысле, прилично ли это?
– Делай что хочешь, мне без разницы.
Мы еще друг на друга попялились, и я спросила:
– Что у тебя с лицом?
– А что с ним? – усмехнулся Алексей.
– Это в тюрьме, да? – Я придала голосу мягкость, а в глаза тумана напустила.
– А, вон оно что! – Алексей хохотнул. – Это на тот предмет, что рожа у меня разукрашена? Не угадала, дорогуша, мамкина промашка.
– Как это? – не поняла я.
– А вот так. Было мне года четыре, и был у меня стульчик, высокий такой, на ножках. Захотел я пить, мамуля налила воды в стакан и мне подала. А я-то, шустрый, кувыркнулся вместе со стулом, да мордой на стакан. Он, само собой, разбился, и меня долго штопали. А мамка только причитала: одно хорошо, что глаза целы.
– А носом ты шлепнулся на чайник? – от души порадовалась я своей сообразительности.
– А н�
