занятия по конкуру он тогда едва не опоздал из-за этой девчонки. И не удивительно, ведь нет ничего сложнее, чем выбрать наряд для похода на конюшню. Вероятно, лошади – самые суровые критики, иначе Мир не мог аргументировать все услышанные им причитания над чемоданом.
После очередного высказывания в стиле: «даже не знаю, от чего будет проще отстирать запах… наверное, лучше голубая майка, чем черная водолазка», он не выдержал и раздраженно выдохнул.
– Определись уже хоть с чем-нибудь. Там нет никаких неприятных запахов. Лошади в целом не воняют. И всем плевать, что ты наденешь.
– Может, у тебя и принято надевать первое, что выпало из шкафа, но я, вообще-то, привыкла следить за своим внешним видом.
Первое, что выпало из шкафа? Что эта девчонка о себе возомнила? Будет поистине чудом, если он не придушит ее за эти долгие дни. Усилием воли подавив возмущение, Мирослав постарался ответить как можно спокойнее и размереннее:
– Из твоего рта вообще выходит хоть что-нибудь, не переходящее на личности?
– А тебя это задевает? Могу посоветовать курсы по поднятию самооценки. И, если ты не заметил, я собираюсь переодеваться, так что покинь помещение.
– Стерва, – подвел итог Мир, выходя из комнаты.
– Грубиян! – донеслось ему вослед.
В тот день она с ним так и не пошла. То ли не смогла выбрать, что надеть, то ли не захотела идти из-за их совместных пререканий. Мир не знал истинную причину, да и в целом мало понимал, что творится у Милы в голове. Хотя, к своему стыду, на тренировке только об этом и думал. Может, не стоило быть с ней таким грубым? Все же родители воспитывали его так, чтобы он не ронял достоинство семьи. Особенно перед гостями. Но, с другой стороны, он ведь должен как-то защищать свои личные границы, разве нет?
Следующие три дня походили на день сурка. Нытье Милы утром из-за тесноты комнаты и сложности выбора наряда на день грядущий (ибо не могут же холопы видеть ее в одном и том же два раза подряд). Нытье Милы после каждого приема пищи о том, что она не станет мыть посуду – ее не для этого родители растили такой красавицей, чтоб она марала ручонки о простые человеческие обязанности. Нытье Милы о том, что она не хочет выходить в такую жару, тем более в обществе Мирослава, тем более на его скучные тренировки. И действительно, за всю неделю ей удалось не посетить ни одной. С одной точки зрения это даже радовало парня – хотя бы на время занятий он освобождался ото всех контактов с этой стервой, но с другой – его задевало, что она предвзято отзывается о его увлечениях, даже не стараясь вникнуть в их суть. Хотя, себе-то Мир уж мог признаться честно: к ее увлечениям он относился не менее предвзято, так что в этом они были квиты.
Пару раз у них возникали более серьезные стычки, когда Мирослава совсем уж возмутило отношение девушки к его родителям. На очередное высокомерное высказывание о том, что она не собирается мыть посуду или убирать свою комнату, парень вспылил и, выловив ее в коридоре, пока родители на работе, высказал едва ли не все, что он о ней думает. Он уже плохо помнил свою тираду, но, кажется,
