очертания. Тот даже успел причесаться и побриться.
Бодро выйдя в коридор с перекинутым через плечо полотенцем, правда, все также в одних трусах и майке, он, похлопав Игоря по плечу, поприветствовал его. После этого они вдвоем вернулись на кухню, где жена как раз разливала по тарелкам суп.
– Слушай, а ты куда вчера делся? – спросил Петрович, усаживаясь за стол и пододвигая к себе тарелку. – Пропал вдруг, мы тебя искали-искали, так и не нашли.
– Да я и не помню толком, – рассказывать про Гавриила Игорь не решился.
– Бывает. Эт штука такая, – Петрович с довольным видом крякнул, но, заметив удивленное лицо Игоря, совершенно не понимавшего, что это за «штука» решил все же пояснить. – В ресторане есть фирменный напиток, ужасно жгучее пойло, от которого потом ноги не слушаются. Нет, правда, вообще не слушаются, если перебрать. Сколько раз бывало: сидишь с мужиками, заболтаешься, а потом, когда уходить пора, оказывается, что двое или трое совсем на своих двоих не стоят. А языком чесать – пожалуйста, за милое дело. Но на некоторых, кто с непривычки или организмом слабоват, фигня эта действует по-другому и начисто отключает память. Ты вроде как ходишь-бродишь, а что творишь – совершенно не запоминаешь. Один раз, Василий (ты его должен знать, такой мужик с рыжей бороденкой), перебрал со знакомыми, отмечая очередную получку, ну или премию какую, я сейчас не вспомню. Так вот, сидел Вася, сидел, мирно беседовал, веселился, а потом померкло все перед его глазами, и очнулся красавец верхом на цистерне. Натурально сидел, словно ковбой на кляче, оседлав железнодорожную цистерну, такую, знаешь, формой, как сосиска. Смотрит: несется он, оказывается, на товарном поезде, вокруг поле снежное, небо черное и только луна светит. Так что тебе, считай, еще повезло.
– И чем все закончилось для Василия? – как-то не очень доверчиво поинтересовался Игорь.
– Да ничем, уехал наш ковбой за 250 километров от родного города. Потом сутки обратно добирался. Теперь если и пьет, то плотно и своевременно закусывает.
Закончив рассказ, Петрович быстро поглотил содержимое тарелки и пошел собираться – как радушный хозяин, он решил проводить Игоря, не знающего дороги, прямо до места будущей работы. Сам-то Петрович как выяснилось, имел еще два законных дня отпуска, чему был несказанно рад. Одевшись, он поцеловал жену на прощание, и они покинули это гостеприимное жилище.
Ради столь дорогого гостя, Петрович даже с важным видом объявил Игорю, что собственноручно довезет его на своем автотранспорте.
Но монструозный автомобиль ответил сначала отказом и лишь после пары минут реанимирующих процедур ожил. Игорь, как это было у него заведено, попытался устроиться на задних сиденьях (откровенно говоря, после некоторых, пожалуй, слишком памятных событий в своей жизни ездить на переднем сидении он побаивался), но Петрович почти силой заставил его пересесть на место рядом с собой.
Об этом Игорь пожалел довольно
