сердечный приступ, был очень бледен.
– Значит так… – спокойно начал государь. – У меня нет времени заниматься вашими разборками. На носу переговоры с Монголией и Китаем, и всю неделю выслушивать законотворческие и экономические отчёты в сенате, – поглядел он на директора Тайной Канцелярии. – Тебе, Николай, даю исключительные полномочия на проверку каждого сотрудника инквизитория. С Папой Римским я позже переговорю сам. И дай нагоняй Семёнову из Гвард-инфо-щита, чтобы побыстрее затёрли дискредитирующую церковь информацию. Народных волнений нам только не хватало.
– Будет исполнено, Ваше Величество! – отчеканил директор.
– Можете быть свободны, – сказал Дмитрий и красноречиво поглядел на патриарха. – Вы оба можете быть свободны.
– Как прикажете, – поклонился генерал, а патриарх, всё так же бледный лицом, кое-как встал и пошаркал на выход, не отдав почести правителю.
Максим и Дмитрий проводили их задумчивыми взглядами, а когда двери закрылись, государь спросил:
– Что думаешь, Макс?
– Насчёт чего?
– Насчёт вообще всего этого смердящего безобразия, – фыркнул Дмитрий, поглядев на друга.
– Как ты и сказал – это смердящее безобразие, – пожал тот плечами. – Но если чуть конкретнее – знал бы я, что творит эта мразь Заволжский, удавил бы лично, без суда и следствия.
– Ты всегда радел за простолюдинов, – качнул головой император. – Меня больше волнует, что эта вонь стала публичной.
– Он детей растлял и забивал как щенков, – нахмурился генералиссимус. – Моя дочь чуть младше тех девочек, а ты всё о публичности. Ввёл бы уголовную повинность для аристократов за такие деяния, и этого бы точно не произошло.
– Я тебя спрашивал не об этом, Максим, – поморщился император. – Просто за предложение в сенате такого законопроекта, от Закольского до Панина, – все взвоют и проедят мне плешь. Мало того, никто не проголосует за то, чтобы ущемить себя в правах.
– Ты можешь поставить императорскую резолюцию и выдать указ, – не согласился Максим.
– И начнутся большие волнения во всём высшем обществе! – чуть повысил голос Дмитрий, но тут же взял себя в руки, чтобы не произвести выброс силы. – Простолюдинам тоже нельзя давать много свободной воли, иначе мы повторим судьбу Канады шестидесятилетней давности. Так что всё останется как есть, Макс.
Генералиссимус был не согласен с такими консервативными доводами государя. Сколько он помнил свою дружбу с Дмитрием, у них никогда не прекращался спор по этому поводу. Но позавчерашний ночной «инцидент» только усилил его убеждения в коррекции государственного строя.
– Как знаешь, – отмахнулся генералиссимус, не став заводить старый спор. – Но несмотря на твою нелюбовь к публичности, я думаю, коммунисты сослужили нам службу, обличив подноготную этого негодяя. Без этого инквизиторий бы просто всё засекретил,
