села в кровати и увидела сквозь распахнутое окно знакомую фигурку в светлой пижаме, которая тихо перелезла через забор и направилась к дороге. Вера соскочила с кровати, натянула трико и рубашку и рванула за подругой. Она нашла Нику на краю небольшой лощины, которая простиралась сразу за домом, через дорогу. Над лощиной слоился белый туман, это нагретая за ночь земля отдавала своё тепло. Ни один листок не шевелился, не звенели цикады, и молчали ночные птицы. Одуряюще пахли травы, стояла кромешная тишина, всё напоминало театральную декорацию, освещаемую яростным светом луны.
– Ника, – тихо шепнула Вера.
Ника обернулась и крикнула:
– Верка, беги!
И тут же её лицо превратилось в жуткую маску с глазами-точками, ярко-красными губами, которые растянула полуулыбка – полуоскал. Чудовище медленно двинулось к Вере, как будто поплыло, протягивая руки, ставшие очень длинными и узкими. Вдруг тело существа как будто кто-то дернул за плечо, она развернулась в другую сторону, раскинула руки и… полетела.
Вера была охвачена ужасом, но глаза не врали: она увидела, как Ника легко оттолкнулась от земли и стремительно, словно стриж, понеслась над землёй. Через секунду было уже не разобрать, что это – клочья тумана или Никины волосы и белые руки. Веру била крупная дрожь, тело не слушалось, зубы стучали друг о друга. Жалкие сто метров до дома показались мучительно длинными. Она залезла через окно в спальню, негнущимися пальцами задвинула все щеколды, потом, обмирая от страха, побежала по коридору, чтобы проверить, заперт ли входной замок. Закуталась в одеяло, сжалась в комок, забилась в угол, благо их с Никой места на полатях были с краю. И стала лихорадочно соображать: а что делать? Разбудить всех? Поднять тревогу? Зажечь везде свет? Но кто ей поверит? Ники нет? Так это, "до ветру" пошла. Надо дождаться пения петухов, как в “Вие”. Она вспомнила “Вия”, панночку, и слегка завыла от страха, продолжая трястись.
Минут через двадцать появилась Ника, меньше всего похожая на нечисть.
– Ты зачем окно заперла? – она покрутила пальцем у виска. – Пришлось через пацанячью лезть! Хорошо, не разбудила никого.
Вера спохватилась, что да, одно раскрытое окно она забыла.
– Ты кто? Ты что? – и неумело перекрестила Нику.
– Пых! – взмахнув руками, изобразила та взрыв. – Всё, я исчезла! Тоже мне – крестишь шиворот-навыворот, а ещё комсомолка!
Выглядела она обычно, пахло от неё луговыми травами и ночной свежестью, а не адской серой и разрытыми могилами. Улыбалась устало и была такой обыкновенной, такой знакомой, что Вера, выдохнув шумно, спросила:
– Что это было? Мне показалось, да? Гипноз?
– Я всё расскажу, клянусь! Ты часов в семь сходи к Арюрю, скажи, что мне стало плохо, отпроси нас двоих, мол, меня домой до врача довезёшь, а сама на следующий день приедешь, – договаривала она уже через силу, засыпая на полпути к подушке.
Вера
