вечера. Сработал и внутренний будильник: в животе у привратника едва заметно заурчало. Уилкин как раз обратился мыслями к ожидающему его ужину, когда услышал за спиной похрустывание гравия: кто-то вошел во двор. Обернувшись, привратник понял, что перед ним тот же мужчина, что приходил утром. Сейчас он был одет в более уместную одежду – на вкус Уилкина, слишком уж простую, но подходящую ситуации. Встретив его взгляд, мужчина широко улыбнулся. Хотя улыбка была неискренней, в этот раз он хотя бы попытался соблюсти приличия.
– Здравствуйте, – произнес мужчина. – Как видите, я вернулся. Скажите, человек, известный как Доктор, все еще находится в комнатах профессора Хронотиса?
– Нет, сэр, – вежливость вынуждала Уилкина отвечать в том же тоне. – Доктор уехал несколько минут назад. Профессор все еще у себя. Кабинет «П-14», – и он взмахом руки указал нужное направление.
Улыбка странного посетителя поблекла.
– Благодарю вас, привратник, – холодно произнес он и двинулся к жилым корпусам.
Уилкин проводил его взглядом и прицокнул языком. Он служил при колледже уже много лет, но ни разу – хотя в его практике были встречи со студентами, аспирантами, профессорами, директорами, бюрократами и, гораздо реже, девушками, которые, краснея, пытались пробраться в колледж незамеченными, – ни разу у него не было чувства, что он не справился со своими обязанностями и позволил врагу проникнуть куда не следует.
Он покачал головой. Должно быть, этот странный мужчина приехал из Оксфорда.
– Еще чаю, милочка? – предложил профессор.
Романа искренне надеялась, что Хронотис о нем забудет: она как раз закончила разбирать стопку книг, в недрах которой скрывалось удобное кресло. Присев на его краешек, девушка потянулась, стараясь скрыть беспокойство.
– Да, конечно, с удовольствием. Два кусочка молока, без сахара.
Профессор улыбнулся и щелкнул ее по носу. Романа вряд ли бы простила такой жест любому другому, но Хронотис казался таким милым, что на него невозможно было сердиться.
Когда он вышел из комнаты, Романа скинула маску спокойствия. Кресло оказалось не таким уж удобным, поэтому она встала и рассеянно выглянула в окно, выходившее на берег реки. Солнце почти скрылось за горизонтом; его последние лучи окрашивали голые ветви деревьев яркой охрой. Облака, закрывавшие небо почти весь день, окончательно рассеялись, и теперь в сумерках отчетливо виднелся серебряный серп Луны.
Романе было не по себе. Из кухни доносилось успокаивающее звяканье и тихое бормотание – профессор возился с чаем, – но эти звуки не могли изгнать из ее мыслей воспоминания о голосах, слышанных на реке, и о криках боли, настигших их прямо здесь, в этой комнате. Жесткие указания Доктора еще усугубили ее состояние. Только по-настоящему критическая ситуация могла заставить его задуматься о помощи Повелителей Времени.
Хотя, возможно, он просто сгущал краски. В конце
