я все-таки сошла с ума!
– Я, Квинт Октавий Варран, приветствую тебя, королева Аэлика, от имени императора Дидия Юлиана и сената Эскарии!
Я смотрела на мужчину и понимала, что пропала. Умерла и попала в рай. Нет же, в ад!
На меня смотрел Андрей, мой любимый… В эскарийской одежде, в доспехах, и оружием за поясом. И он – мой враг. Хищный и опасный. Одно неловкое движение, и он вцепится мнев горло, а за ним придет имперская свора и растерзает всех, кто живет на земле бригантов.
Глава 7
Я горько рыдала на плече у Бретты. Женщина поглаживала меня по спине, бормоча слова утешения. Раньше я не нуждалась в сочувствии, да и теперь тоже, но… Почему-то плакала в объятиях старой няни. Ведь я всегда стойко держала удары судьбы, но в этот раз надо мной издевались особо изощренным способом. Засунули в слезливое тело местной красотки, а затем еще и столкнули лицом к лицу с человеком, которого любила, но он умер!
Умер!..
Запрещенный удар, почти нокдаун.
Но я выстояла. И этот… эскарийский легат оказался вовсе не Андреем, хотя я так на это надеялась! Смотрела в безразличные глаза Квинта Октавия Варрана, пытаясь заметить хоть малейший намек на то, что он меня вспомнил. Мечтала, что Андрей не погиб. Пусть его тело умерло, но он непостижимым способом перенесся в этот мир. Так же, как и я.
Ничего подобного! Эскарийский легат оказался вежливым и корректным. Безликая, бездушная гора мышц! Ни одна эмоция не коснулась его идеально-красивого лица, каждую черточку которого я знала и любила. Это вовсе не был мой мужчина! Пусть и походил на Андрея как брат-близнец, он был другим. Чужим, холодным, незнакомым.
Опасным.
Он смотрел. Просто смотрел. На пир, который закатили во дворце, и наши повара превзошли самих себя. На музыкантов с инструментами, похожими на балалайки. На старца-ватта, затянувшего песню о старых добрых временах, когда Эскария еще не пришли на земли Альбиона. Вот так, прямым текстом!..
Гости уедут – придушу собственноручно!
На это легат не отреагировал, хотя два центуриона и горстка солдат, сопровождавшая его на пиру, заметно нервничали. Казалось, Квинта Октавия не интересовала ни песни, ни неловкая моя благодарность, когда ввели двух белоснежных жеребцов и внесли два сундука дорогого хлама – очередные подарки императора на мою коронацию. Не произвела впечатления огромная вилла по эскарийскому образцу, которую я повела ему показывать.
Он просто смотрел. Иногда задавал вопросы. В основном, стелющемуся, словно ковыль на ветру, виллану Люцию, преданно заглядывавшему легату в глаза. Я шла рядом и ждала. Быть может, за поворотом к большому саду, что террасами спускался с холма, либо за хозяйственными помещениями – амбарами, птичниками, бараками для рабов или слуг, – он, наконец-таки, узнает меня? Обнимет, поцелует и расскажет невероятную историю, похожую на мою. О том, как оказался в чужом мире, в другом теле. Приспособился, адаптировался, но всегда помнил меня
